Через арку вошел отряд серых людей, а позади них появился Зандор. Это было так неожиданно, что я не успела притвориться спящей. Мне стало страшно, когда отряд серых подошел прямо ко мне и окружил светившиеся брусья моей тюрьмы. Зандор медленно подошел и остановился напротив меня, внимательно разглядывая. Я инстинктивно встала, когда стражники подошли ближе, так что теперь твердо встретила его взгляд. Это не было дуэлью волн, какой она могла быть с кем-нибудь из моей породы и какая была с магом, потому что мы не призывали Власть. Но Зандор явно не считал меня легкой добычей, готовой служить ему, его целям. Я ждала и не посылала зова матери. Я сделаю это, когда не будет другого выхода. Зандор, видимо, пришел к какому-то решению. Он щелкнул пальцами, и один из серых пересек помост и вернулся, толкая перед собой что-то вроде сундука, поставленного на торец. В нижней его части была узкая панель из непрозрачного материала, напоминавшая экран. Сундук поставили напротив меня. За ним встал Зандор и провел пальцами по его поверхности сначала нерешительно, потом нетерпеливо, словно надеялся на легкий ответ, но не получил его. Он ничего не говорил, а серые не выражали никакого интереса к действиям своего хозяина, они просто стояли вокруг, как изгородь. Три раза Зандор коснулся панели. На четвертый раз непрозрачная панель ожила. На ней не было мерцающего узора, как на экранах, только слабая голубая вспышка. Такого же цвета были голубые скалы, означавшие безопасность в Эскоре. Увидеть этот свет было почти успокоением. У меня было странное ощущение, что, если бы я положила руку на экран, я была бы куда более бодрее, чем от пищи, которую только что съела. Зандор отдернул пальцы с резким восклицанием. Он как бы обжегся там, где не рассчитывал на огонь, и поторопился нажать в другом месте. Голубой цвет потемнел. По-видимому, Зандор фокусировал на мне какой-то тест Власти, потому что он твердо держал руку до тех пор, пока цвет не собрался на вершине панели и не остался там, не темнея больше, но и не светлея. Зандор удовлетворенно кивнул и убрал пальцы. Свет немедленно исчез.
— Такая же, но не такая, — сказал он, то ли обращаясь ко мне, то ли думая вслух. В любом случае я не сочла нужным отвечать. Он махнул рукой, и один из серых увез ящик. — Что же это такое?
Что такое? Похоже, он ставит меня наравне со своими машинами. Я, по его мнению, вещь, не личность. Я почувствовала такую же ярость, какая переполняла Хилариона. Неужели Зандор признает только силу машин и поэтому рассматривает нас, имеющих Силу в себе, как род машин?
— Я — Каттея из Дома Трегарта, — ответила я.
Я считала, что эти слова лучше всего подчеркнут, что я, может быть, даже более человек, чем он. Он засмеялся так презрительно, что я еще больше обозлилась, но во мне проснулось предупреждение: не позволяй ему играть на твоих эмоциях, потому что в этом кроется опасность. Я вернулась к дисциплине Мудрых Женщин и приказала себе смотреть на Зандора объективно, как смотрели бы они. Мне помогло, возможно, и их древнее убеждение, что мужчина — существо низшее. Сама я в это не верила, потому что знала отца и братьев, всех тех, кто имел часть моих талантов, но когда такая идея внушается постоянно, немудрено принять ее за эталон. Это был мужчина — по крайней мере, когда-то был им. Врожденной Власти у него не было, он зависел от безжизненных машин, служивших ему, как наши дух и разум служили нам. Следовательно, при всей его хитрости он, в сущности, не мог быть на равных с колдуньей Эсткарпа. Однако Хиларион, могучий маг, попал в сети Зандора. Да, но Хиларион пришел сюда неподготовленным и был захвачен раньше, чем по-настоящему понял опасность. Я же была настороже.