Альт не надеялся на огненные искры, которые применял раньше. То заклинание — простая иллюзия, заставляющая верить в горящий огонь. От того пламени на волке не осталось даже никаких фантомных ожогов.
[Argentum. Magnetis. Inductio. Fulgur.]
Чародей запел, словно демон из подземного царства. Казалось, сотни чудищ рвут несчастную жертву на куски. Птицы вокруг замолкли, ощутив инфернальное присутствие чего-то отвратительно мерзкого. Воздух задрожал, размывая видение реальности.
[Faradeos.]
Альт стиснул зубы, зная, что придется терпеть мучительную боль. Монеты в его руке стремительно нагревались. Даже кожаная перчатка не выдержала жара и начала плавиться, выжигая на руке чародея уродливые узоры.
Капитан с ужасом наблюдал за муками мальчишки. Сперва тот дергал ногами от боли, затем весь вспотел и начал рычать сквозь зубы.
Почти вечность прошла в сознании чародея, пока из его кулака не начал струиться едкий черный дым. Наконец, сетка, что удерживала моряков в воздухе, начала гореть. Альту больше не требовалось поддерживать нагрев монет в воображении и держать правильную «стойку». Он с облегчением стал кричать от боли.
Капитан сильнее придавил шляпу левой рукой, боясь подпалить волосы, а правой схватился за шпагу. Он выжидал момент, когда ловушка больше не сможет удерживать его в неволе.
Веревка лопнула, сеть разорвалась и моряки рухнули на землю. Герсаль недолго прохлаждался. Несмотря на боль в боку, он вскочил с земли и рванул к сумасшедшему каннибалу.
— На колени! — заорал капитан, приставив саблю к горлу безумца. Тот медленно опустился на колени, кинулся Герсалю в ноги и стал облизвать его сапоги.
— Пощади адмирал! Не убивай, не убивай. Пощади!
— А ну пшел! — капитан пнул оборванца ногой так, что тот плюхнулся на свой тощий зад. Затем моряк поднял саблю над головой, намереваясь разрубить сумасшедшего пополам.
— Погоди! — крикнул чародей.
— Зачем этой падали жить? — Герсаль не опускал саблю, намекая, что доведет удар до конца, если ему не понравятся доводы мальчишки.
— Может, он знает дорогу к гнезду виверны? — Альт медленно подошел к капитану. Он тряс левой ладонью на ходу, словно от этого ожог мог сделаться менее болючим.
— Я знаю, знаю… знаю… гнездо! Да, покажу гнездо… покажу, — безумец вскочил на ноги, и начал приглашающе махать рукой, — Сюда, да… сюда…
Капитан подошел и с каменным выражением лица саданул оборванца кулаком в челюсть, от чего тот упал на спину.
— Пацан, тащи, что осталось от веревок. Не хватало, чтобы этот урод сбежал.
На противоположной стороне пляжа, недалеко от воды, среди пальм стояла хижина. Это было добротно построенное жилище. В импровизированном дворике, из песка торчали палки с натянутыми веревками. На таких конструкциях обычно сушили белье или вялили рыбу. Неподалеку от двери на плетеной корзине лежало сито для просеивания зерна. С другой стороны стояла деревянная бочка размером с человеческий рост, до краев наполненная водой.
— Неплохо он тут устроился, — сказал капитан, оглядывая внутреннее убранство хижины, — И крыша какая! Без дырок.
Внутри хижины действительно было почти уютно, если не обращать внимания на гнилостную вонь сырости и мусор, что валялся на полу. Добротно сколоченные стены из пальмовых стволов, почти не пропускали морской ветер. На выдолбленном окне было что-то вроде шторки из листьев папоротника. Под окном стояла корабельная койка, накрытая сверху коричневой мешковиной. Посередине стоял серый ящик, служивший столом для каннибала. К восточной стене на уровне глаз прикручен болтами держатель с деревянным факелом внутри.
— И не скажешь, что он сам хижину построил, — добавил Альт.
Неудавшийся каннибал заерзал на полу и начал дергать головой.
— Я, мое… все я, все я! Не тронь! — безумец завопил на чародея, когда тот взял в руки небольшую рамку, стоявшую на ящике.
На портрете была изображена красивая женщина лет двадцати, с темными длинными волосами. На ней надето красное платье с декольте, дорогого покроя. Само наличие портрета говорило, что дама не из бедняков. Такие безделушки в Селлийской Империи стоили довольно дорого.
— Кто это? — спросил чародей, — показывая портрет оборванцу. Тот стал неожиданно серьезным.
— Жена, — на мгновение разум каннибала, казалось, прояснился, но через секунду он снова начал верещать.
— Не тронь, мое… мое… поставь…
— Какой от него толк? — капитан подошел к стене и оперся плечом, — Милосерднее будет прирезать этого придурка, — Герсаль обвел руками комнату, — Видишь, тут нет ничего ценного.