– Канун дня всех святых – это традиция в нашем городе. В нем участвуют все. И мы считаем, что этот праздник надо начинать заранее.
– Но почему именно Канун дня всех святых? Я имею в виду, почему не четвертого июля? День благодарения?
– Очень давно в этом городе все решили, что четвертого июля слишком жарко, чтобы полностью отдаваться празднованию и еще при этом получать удовольствие. День благодарения…
Она пожала плечами.
– Кроме того, есть же еще и легенда. Он уставился на нее, чувствуя себя так, словно голубая глубина ее глаз погружала его в гипнотическое состояние.
– Вы отошли от темы, – сказал он и сам удивился тому хриплому шепоту, которым он все это произнес.
– Какая у нас была тема?
– Я хочу знать, откуда вы узнали, как меня зовут.
Он испытал некоторое чувство облегчения, поняв, что сумел вновь вернуть естественное звучание своему голосу.
– Ваши тетушки Эзми и Лавиния Девитт очень хорошие друзья моей бабушки и мои тоже. Они сказали мне, что вы приезжаете навестить их в эти выходные.
У него все-таки оставалось небольшое сомнение.
– Но почему вы решили, что именно я их племянник?
Она очаровательно улыбнулась ему, и он почувствовал, что сейчас «поплывет». Однако последовавшие затем слова Раиннон снова заставили его, напрячься.
– Они описали вас мне. Они говорили, что вы очень милый, но, к сожалению, слишком прямолинейный.
Он снова сжал зубы.
– Еще одна тема нашего разговора, от которой вы заставили меня отвлечься – это моя запонка. Где она?
– Не имею ни малейшего представления, но с удовольствием помогу вам ее поискать.
Она слегка подтолкнула Греймокина, и тот прыгнул на пол, а затем исчез, пройдя сквозь дальнюю стену.
Ноа стал внимательно вглядываться в ту стену и вдруг понял, что подсобная комната в дальнем углу отгораживалась от помещения магазина не стеной, а блестящей тканью. Такое нормальное, логическое объяснение понравилось Ноа и успокоило его. И все же он решил, что чем скорее уберется из этого странного места, тем лучше для него будет.
Ему казалось, будто у него не все в порядке с головой. Поэтому он видел вещи, которых на самом деле там не было, и воображал события, которые просто не могли происходить.
Он снова взглянул на метлу на прилавке. Теперь он сумел рассмотреть, что ручка метлы отошла от сломанного основания. Получилось, что и здесь был смысл.
Но оставалось еще объяснить ее. Эту не обычную особу с глубокими загадочными голубыми глазами.
– Я поищу возле подушки Греймокина, – сказала она, – а вы ищите где-нибудь еще, где сочтете нужным.
Он остался стоять, уставившись на нее. Она же повернулась и проследовала мимо висящих карнавальных костюмов и полок к шкафу.
Еще никто ни среди мужчин, ни среди женщин не заставлял его чувствовать себя таким растерянным.
– Как все-таки Греймокин добрался до вашей запонки? – спросила она. Говоря это, она стояла на цыпочках на приставном табурете и шарила рукой под голубой атласной подушкой, на которой некоторое время назад сидел кот.
Сейчас, когда ее руки были подняты, ему открылся соблазнительный вид ее высокой полной груди.
Она повернула голову и взглянула на него. Ее вопросительный взгляд заставил Ноа поспешить с ответом.
– Он, должно быть, залез в открытое окно машины, пока я был на почте.
– Вы храните свои запонки в машине?
– Я потерял эту запонку неделю или две назад, но не знал где. К счастью, у меня есть запасные на работе.
– На случай любой непредвиденной ситуации, – сказала она без особого выражения, слезая с табурета.
– Но вот к этой ситуации я был явно не готов, – пробормотал он тихо.
Каким-то образом она услышала его.
– Я знаю, что это очень неприятно, когда теряешь то, что ты очень ценишь. Но ведь надо беречь дорогие тебе вещи.
Он вдруг осознал, что она говорит с ним точно таким же тоном, как только что говорила с Греймокиным, – бранящим и в то же время успокаивающим. Так с ним еще не говорили, – Прежде всего не моя вина, что я потерял запонку. Наверное, в манжете была слишком широкая петля. И запонка выпала без моего участия и без моего осознания этого факта. Во-вторых, у меня нет никакой особой сентиментальной привязанности к этой чертовой штуке. Просто очень дорогая запонка, которую я иногда надевал.
– Разумеется. Очень вас понимаю. Она заглянула за шкаф, а затем нагнулась, чтобы продолжить поиски на полу.
– Здесь нет. А как дела у вас? Она выпрямилась и посмотрела на него, ожидая ответа.
Он и не начинал искать. Ноа подумал, что она явно знала это.
Ее кошачьи глаза были не только загадочными, но и опасными. Надо стараться не смотреть в них. Но цветочный пряный запах, который все время преследовал его с тех пор, как Ноа вошел в магазин, уже ударил ему в голову, и думать становилось все труднее.
Это сильное обольстительное благоухание содержало в себе надежду и обещание.
– Что же это за запах?
Она пересекла комнату и подошла к маленькому столику рядом с ним, на котором лежали свечи самых разных размеров и форм.
– Должно быть, ароматизированные свечи. Звук чиркнувшей спички резко отозвался в его ушах, а маленькое пламя спички, которую она поднесла к фитилю свечи и держала там, пока тот не загорелся, показалось ему ужасно ярким. «Разве ведьмы не боятся огня?»
Она погасила спичку, слегка дунув на нее.
– Должно быть, вам вспомнились времена, когда ведьм сжигали на кострах.