– Да нет, не надо приукрашивать. Я же видела, как ты несколько дней боролся со всем, что связано с этим городом, а еще и со мной. Но сегодня днем, прямо у меня на глазах, ты вдруг преобразился и стал подходить для Хилари со всей его абсурдностью. Это потому, что ты любишь меня. И, сделав это, ты многому меня научил тому, что такое любовь. Ты даже не представляешь, как много ты мне дал. Хилари был основой моего спокойствия в течение долгого времени, но теперь мое спокойствие – это наша любовь. Теперь я готова уехать отсюда.
Он с трудом успевал за ее мыслями.
– Минутку. Так ты говоришь, что поедешь со мной в Нью-Йорк?
– Да. И куда угодно еще, куда ты только пожелаешь, если на то пошло.
– А как насчет всех тех чувств, которых ты так боялась?
В ее глазах отражалось счастье, переполнявшее ее.
– Без этих чувств я просто умру. Ты научил меня жить с ними. Он привлек ее к себе.
Лунный свет падал сквозь открытое окно, устилая узорами кровать и двух людей, которые лежали на ней и тихо разговаривали. Переливающаяся драпировка легко колыхалась от тихих дуновений ветра.
Нов провел рукой по ее обнаженному плечу и стал целовать ее волосы.
– Я очень хочу тебя спросить об одной вещи.
– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, Нов.
– Тогда скажи мне, почему ты ходишь все время в черном?
Она повернула к нему свое лицо.
– Это тебя волнует?
– Ну… Немного.
– Но это же все очень просто. Когда я нашла Мерлин, то это было крошечное испуганное создание. Первую неделю я боролась за ее жизнь и совсем не обращала на себя внимания. Получилось так, что все это время я была в черном. А если добавить, что Греймокин, который также все время был рядом, тоже черный…
– Очень черный.
– Ну, вот. И когда Мерлин окрепла через некоторое время, я одела что-то очень яркое. Мерлин увидела меня и была настолько потрясена, что начала страшно дрожать. Тогда я поняла, что она ассоциирует меня только с черным цветом. А когда я снимаю черное, я перестаю быть ее другом.
– Так ты носишь черное, чтобы не расстраивать сову?
– Да.
Она подождала немного. Он ничего не ответил, и она добавила:
– Ну и как, принимаешь объяснение?
– В известной степени оно разумно, но знаешь что? Пожалуй, мне теперь все равно, есть ли у тебя разумное объяснение или нет.
– Правда?
– Все, что для меня важно сейчас, это быть вместе с тобой.
Он оперся на локоть и, приподнявшись, посмотрел на нее сверху.
– Раиннон, я хочу открыть здесь юридическую контору. Вначале это будет дополнение к моей основной работе, но у меня есть предчувствие, что со временем это станет моей основной работой.
– Здесь? Да ведь ты умрешь здесь со скуки.
– Ты шутишь? Это в Хилари-то? Здесь нужен кто-то, кто мог бы заботиться о населении города. Клиффорд один не справится. Кроме того я буду обслуживать фирмы в Ричмонде и других городах и сохраню свой офис в Нью-Йорке. По крайней мере, на время. Попробую жить в двух мирах, забирая от них все лучшее. И что самое главное, у меня будешь ты.
Она улыбнулась.
– Не забывай Греймокина и Мерлин.
– Поверь мне, их забыть невозможно.
– А в доме, где ты живешь, можно держать домашних животных.
– Если окажется, что нельзя, мы переедем.
– Дело в том, что Греймокин и Мерлин привыкли к свободе…
– Я знаю, не беспокойся. Мы что-нибудь для них придумаем. Может быть оставим у Лавинии и Эзми на короткое время. А может быть, будет лучше, если мы поселимся в Коннектикуте. А может быть, мы останемся навсегда здесь.
– Ты просто прелесть, – пробормотала она.
Он нежно поцеловал ее.
– Это как раз то, что я думаю о тебе. Они оба услышали этот звук одновременно. По главной улице Хилари шла лошадь.
– Это Джон Миллер, – сказала она тихо.
– Откуда ты знаешь, что это не очередной подросток, пытающийся пошутить?
– Потому что в этом сейчас нет смысла. После Кануна прошло целых два дня, к тому же по городу уже разнесся слух, что Джона Миллера видели на ферме моей бабушки. Нет, это настоящий Джон Миллер. Неужели ты не понимаешь?
Он прислушался. Лошадь шла медленно, не спеша, как будто всадник искал что-то или кого-то.
– Ты права, – прошептал Нов, – это он.
– Ты не встанешь, чтобы посмотреть? Он покачал головой.
– Нет, мне теперь не нужны доказательства. Мне нужна только ты, – он провел пальцем по ее длинному завивающемуся локону. – Но есть еще одна вещь, о которой я хочу тебе сказать.
– Что? Он медлил.
– А ведь ты все-таки ведьма, не так ли?
– Ты так в самом деле думаешь?
– Раиннон, та власть, которой ты обладаешь надо мной, бесконечна и беспрецедентна. В этом нет сомнений. Ты – золотоволосая, голубоглазая ведьма, которая приворожила меня и похитила мое сердце. Давай, сознавайся.
Колдовская улыбка медленно появилась на ее лице.
– Я люблю тебя, – прошептала она и обвила своими руками его шею, притягивая его к себе.
Двое влюбленных не заметили, как звук от копыт лошади удалился и стал почти не слышным. Не услышали они и позвякивание колокольчика на шее Греймокина, который, лежа в цветочном ящике на окне, повернул свою голову и внимательно всматривался в лошадь и всадника до тех пор, пока те не исчезли.
Когда кот обернулся, его мордочка улыбалась.
В его передних лапах в мягком лунном свете сверкал голубой сапфир золотой запонки.