Джулию тоже втянули, и когда стало похоже, что все они собираются вовлечь в свою компанию и Кимберли, та сбежала. В конце концов, Кимберли достигла точки, когда ей хоть на время понадобилось остаться одной.
Внутри сарая сохранилось приятное тепло. Оставив дверь болтаться на петлях, Кимберли протиснулась между странных инструментов, груды ящиков и различного оборудования. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в старых деревянных стенах то тут, то там, оставляя беспорядочные пятна света.
Она внимательно изучала старую кожаную упряжь, размышляя, что же стряслось с лошадью, которая ее носила, когда вдруг ощутила позади себя в дверях чье-то присутствие. Кимберли резко обернулась, в голове у нее тотчас пронеслось предостережение Кавены не выходить за каменную ограду. Какое-то мгновение она всматривалась в темный на фоне солнца силуэт мужчины, который не могла распознать. Внутри ее вспыхнул страх. А затем он пошевелился.
— Кавена! Так это ты, — облегченно улыбнулась Кимберли. — Ты напугал меня до смерти.
Заполняя проем двери, он оставался на месте, темный и до некоторой степени пугающий. С плеча Кавены небрежно свисал уже знакомый замшевый пиджак. Одетый в джинсы и синюю рабочую рубашку, он мог бы сойти за одного из своих служащих, если бы не аура деспотичной властности, исходящей от него.
— Давай посмотрим, насколько хорошо мы понимаем друг друга без слов, — предложил он с иронией. — Почему бы тебе не прочесть мои мысли?
Кимберли скривилась.
— Прямо сейчас я могу прочесть тебя как открытую книгу. Ты сердишься, потому что я не послушалась твоих указаний и ушла за ограду, верно? Собираешься наорать на меня?
— Наверно, стоит. Просто так приказы я не раздаю. Я их отдал только в целях твоей безопасности.
— Знаю, — вздохнув, произнесла Кимберли. Она медленно повесила упряжь обратно на ржавый гвоздь. — Будь снисходителен. Я никогда не относилась хорошо к указаниям людей, которые думали, что знают, как для меня лучше. Давай приступай, кричи на меня.
Кавена переступил через порог, лицо его показалось из тени и попало в пробившийся через сквозную щель луч света. Зеленые глаза встретились с взглядом Кимберли, блеснув вспышкой искреннего понимания.
— У меня ощущение, что ругать тебя было бы не совсем хорошо. Более того, я понимаю, почему ты не послушалась приказа. По правде говоря, не могу утверждать, что осуждаю тебя. Это будет уж чересчур.
Она слабо улыбнулась.
— Твое семейство и служащие — все очень замечательные, Кавена.
— Но временами они сводят с ума.
Кимберли с признательностью взглянула на него.
— Я просто не привыкла к большой семье.
— Ты вообще не привыкла к семье, не так ли?
— Да, полагаю, да. Долгое время мы жили с мамой одни, потом осталась только я.
— И тебе так нравится.
— Это славно.
— Море свободы, — заметил Кавена, шагнув к ней поближе, чтобы можно было взглянуть ей прямо в лицо. — Думаешь, не знаю, на что похоже это ощущение? Не беспокоиться ни о ком, кроме себя? Не заниматься решением чьих-то еще проблем? Уходить и приходить, когда вздумается? Не быть на побегушках у всех, начиная со своей сестры и кончая ненормальными тетушкиными подругами?
И вдруг Кимберли осознала, что она не единственная, кому страстно хотелось побыть на время в одиночестве. Ее пребывание в этом семействе временное. Тогда как Кавена попал в ловушку взятых на себя обязательств. И будучи тем человеком, которым по сути и являлся, он никогда бы не сбежал от своего долга.
— Ах, Кавена, — прошептала она тихо, поднимая руку и касаясь его лица. — Я не осознавала, не понимала, каково тебе приходится.
Ее янтарные глаза наполнились до краев пониманием и добротой.
— Ким, — пробормотал он, пиджак его соскользнул на пыльный пол. — Кимберли, я …
Кавена оборвал фразу, потянулся и сжал ее в объятиях с неистовым голодом, который, казалось, непонятно откуда взялся. Его неожиданная страсть поглотила ее. Кимберли ощутила, как сомкнулись его объятия, руки со страстным желанием обхватили ее тело, а рот его захватил ее губы в плен. И когда этот самый рот потребовал более тесного контакта, она с готовностью их раскрыла. А уж когда Кавена подхватил ладонями ее обтянутые джинсами бедра и прижал их к себе, она не удержалась от тихого стона. Его тело сильно напряглось, когда соприкоснулось с ее мягкими изгибами. Под облегающей тканью его одежды она безошибочно ощутила свидетельство его возбуждения. Первобытный инстинкт взыграл в Кимберли, наполняя ее мгновенной вспышкой безрассудного желания.
Последние три дня она твердила себе, что не знает в достаточной степени этого мужчину, чтобы даже подумать об отношениях с ним.
А то, что Кимберли о нем знала, так или иначе, показывало: он не подходит ей ни по каким статьям. Однако этим утром она, наконец, поняла, что они, в конечном итоге, не так уж сильно отличаются. Кавену загнали в ситуацию, которую она всегда избегала, впрочем, это не означало, что его стремления не совпадают с ее собственными. Ему никогда не быть столь же свободным, как удается ей, и она всей душой сочувствовала, какой, должно быть, ценой досталось ему это самопожертвование.
— Ты можешь прочесть сейчас мои мысли, Ким? — хриплым голосом требовательно спросил Кавена, неохотно отнимая свой рот от ее губ. Ладони его скользнули под ее хлопчатобумажную трикотажную блузку и нашли застежку бюстгальтера. Когда ему удалось ее расстегнуть, Кавена застонал и провел пальцами по ребрам, пока краем ладоней не почувствовал полноту ее груди. — Ты обязана знать точно, о чем я думаю. Я хочу тебя, Ким. И хочу уже два месяца. Ты мне нужна.
— Да, — затаив дыхание, смиренно произнесла Кимберли, разом отвечая на все заданные им вопросы, как явные, так и невысказанные. — О, да, Кавена.
— О, Боже, Ким. Иди ко мне, милая, и позволь любить тебя. Я так жажду коснуться тебя. Ты не представляешь, что это такое: быть с тобой в одном доме, но не в одной постели.
Обжигающий страстный призыв смел остатки ее сдержанности. Кимберли обвила его руками и без всякого протеста позволила стянуть блузку через голову. На пол упал расстегнутый бюстгальтер, и Кавена резко вздохнул, упиваясь открывшимся зрелищем ее груди.
— Крепкие и зрелые. — Пробежался он большими пальцами по вершинам. — В точности, как грозди винограда, готовые к сбору. Я так хочу тебя, милая.
Прижавшись головой к его груди, Кимберли закрыла глаза и позволила захватывающим чувствам унести ее прочь. Она смутно осознавала, что Кавена опускает ее на пол. Потом ощутила, как он постелил под нее пиджак прежде, чем легко опрокинуть ее на спину. А затем он уже лежал рядом с ней и освобождал ее от джинсов.
— Мы здесь одни, — прохрипел Кавена. — Только ты и я. Просто идеально. Абсолютно идеально. И ты тоже идеальна.
Кимберли улыбнулась ему снизу. Из-под полуприкрытых век мерцал взгляд, в котором сквозила извечная женская тайна.
— Я не думала, что когда-нибудь это между нами произойдет…
— Так позволь мне сейчас привести тебя к этой мысли, Кимберли. Я позабочусь о тебе. Тебе будет хорошо. Обещаю.
Его ладони резко потянули тесные джинсы, и те сползли с ее бедер вниз. Вместе с ними он стащил и ее трусики-бикини.
Еще мгновение — и она лежит обнаженная. Тело ее наполнялось желанием, которое она могла прочесть и в нем. Ее пальцы робко коснулись пуговиц его рабочей рубашки. Пока Кимберли возилась с трудной задачей, пытаясь его раздеть, ладони Кавены собственнически устроились на ее плоском животе.
— Ты трясешься, как осиновый лист, — сильно изумившись, озвучил он свои наблюдения.
— Я знаю.
— Ты боишься меня?
— Разве я выгляжу испуганной?
Он наклонил голову и лизнул выступающие вершины.