— У меня были бы кошмары, — призналась она. — Думаешь, я бы их тоже не имела? Эта небольшая сцена в дегустационном зале будет мне теперь долго мерещиться.
Он продолжал поглаживать ее, не страстно, а долгими ласковыми движениями.
— Я все никак не могу успокоиться, — напряженно шептала Кимберли. — Все мои нервы чувствуют себя так, словно их включили в электрическую розетку.
— Это реакция, милая, только реакция. Нужно время, чтобы твоя нервная система пришла в себя после такой травмы.
— Кажется, ты все понимаешь.
— Разумеется.
Она вспомнила, как он тогда вошел в дверь с оружием в руке.
— Тебе уже доводилось участвовать в подобной сцене прежде, — тихо произнесла она.
— Нет, ничего подобного этому не было, — категорически возразил Кавена. — Никогда, входя в комнату, я не находил свою женщину лицом к лицу с подонком.
— «Входя в комнату» не совсем точно описывает твое появление в дегустационном зале. Просто вы со Старки возникли в дверях, словно морпехи армии Соединенных Штатов.
Его руки крепче обхватили ее, и Кимберли с благодарностью уютно свернулась в его объятиях. В душе она смаковала слова «своя женщина».
— Больше не делай этого со мной, Ким, — резко сказал Кавена.
— Поверь, я не собиралась этого с тобой сегодня делать! Или с собой.
— Тебе не стоило выходить одной в сад.
Кимберли подняла голову.
— Кавена, — запротестовала она. — Никто ничего не говорил на счет того, чтобы не выходить в патио или в сад. Эта оснащенная электроникой ограда была исключительной защитной преградой.
Он застонал, снова прижав ее голову к своему плечу.
— Технически ты права. Я на самом деле пытаюсь сказать: не уходи с моих глаз снова. Ясно?
Кимберли чуть улыбнулась в темноте, вдыхая земной мужской запах его кожи.
— Ясно. Не уверена, как это будет на практике, но понимаю.
— Проклятье, Ким. Я не собирался орать на тебя сегодня.
— Да? Ты собирался дождаться утра?
— Да, собственно говоря. Я все еще намереваюсь дождаться утра. Сейчас не время.
— Почему?
— Потому что ты в шоке. Говорю тебе, что знаю, как ощущаются такие последствия.
— Откуда ты знаешь так много об этом? — тихо спросила она. — Что это за импортно-экспортная компания, которой ты руководил до возвращения в «Виноградники Кавены»?
— Абсолютно законное и прибыльное дело.
Кимберли почувствовала, как Кавена улыбается ей в макушку.
— Ковры, мелкие товары и безделушки со всех концов света?
— Что-то типа того, — рассеянно согласился он.
— Ты все еще владеешь этим бизнесом?
— Нет. Я продал его два года назад, когда вернулся сюда.
— Ты скучаешь по нему? — спросила Кимберли. — По путешествиям, свободе, вообще по всему?
Она ощутила, что он колеблется.
— Нет. Эта часть жизни ушла безвозвратно. Я довольствуюсь тем, что делаю вино. Эта работа приносит удовлетворение, Ким.
— Я понимаю, на что это похоже, когда удовлетворен своей карьерой. Мне очень повезло с моим писательством.
И снова она почувствовала его колебания, и потом Кавена произнес тихо.
— Этого хватит тебе не навечно. Я так понимаю, что ты думаешь, так будет всегда, потому что прямо сейчас твоя жизнь, казалось бы, содержит все, что тебе нужно. Но ты добрая, чувственная женщина. Ты не можешь провести всю жизнь одна.
— Я и не стремлюсь проводить жизнь в одиночестве.
Его рука нетерпеливо двинулась к ее бедру
— Я знаю. Ты ищешь реальное воплощение Джоша Валериана. Совершенного мужчину, необремененного семьей и обязательствами. Но в действительности его нет. Он не существует нигде, кроме твоих книг. А в тебе слишком много страсти и жизни, чтобы довольствоваться вымышленным возлюбленным.
Удивленной страстностью, прозвучавшей в его голосе, Кимберли нечего было возразить.
— Я согласна с тобой, — просто сказала она.
— Что?
Зеленые глаза сузились, Кавена перевернул ее на спину и навис над ней, поймав в ловушку.
— Я сказала, что согласна с тобой.
Улыбаясь ему снизу, она обняла его за шею.
— Люби меня, Кавена, ты мне нужен.
— И вполовину не так, как ты нужна мне, — хрипло простонал он, опустив голову, чтобы попробовать нежную кожу на ее плечике. — О, Господи. И вполовину не так, как ты нужна мне. Но я не оставлю попытки убедить тебя, пока ты не поймешь, что хочешь меня больше, чем кого-либо на этой земле!
Он провел руками по ее бокам, стягивая попутно с нее футболку. Когда обнаженные груди показались в сумеречном освещении, он стал ладонью мучительно нежно теребить кончики, пока те не отвердели. Кимберли ощутила его возбужденное естество, когда он тесно прижался к ее бедрам. Потом он отнял ее руку от своей шеи и направил ее вниз к своему члену, она при этом издала от удивления тихий стон.
— Такие нежные ручки, — пробормотал блаженно Кавена. — Ты сводишь меня с ума, милая.
Он позволил своим пальцам дразняще проскользнуть между ее бедер, пока она не выгнулась в его руках. Потом коснулся влажной сердцевины, и Кимберли тяжело задышала. Кавена поднял голову от ее груди, чтобы насладиться видом ее приоткрытых губ и сияющих глаз. Кимберли схватилась за его плечи, притягивая его к себе.
— Люби меня, Кавена. Я так сильно тебя люблю.
— Ким!
Она расслышала восхитительный голод в его голосе, а потом он медленно вошел в нее, полностью взяв ее. Стихийная сила его движений захватила ее, связав с ним самыми первозданными узами. Кимберли цеплялась за него, оставляя ноготками метки страсти на его плечах, тесно обхватив ногами его вздымающиеся в ритме бедра. А потом настал момент, когда голова ее откинулась, и тело содрогнулось под ним. Кимберли смутно осознавала, что Кавена произносит ее имя, и услышала его настойчивое требование.
— Скажи еще раз, Ким. Скажи, что любишь меня.
— Я люблю тебя, Кавена, я люблю тебя…
Потом слова оборвались, и он излил свою сущность глубоко в ее тело. Долгий момент сильного мужского освобождения иссушил их обоих. Прошло время, прежде чем Кавена смог пошевелиться и медленно покинул ее теплое тело. Кимберли повернулась к нему в поисках защиты, успокоения и сочувствия.
— Ты имела это в виду, Ким? — наконец, спросил он, перебирая рукой копну ее волос.
— Я люблю тебя, Кавена.
Он что-то пробормотал, чего она не смогла разобрать, и тесно прижал ее к себе.
— Запомни это, милая.
— Как я смогла бы забыть?
— Ким, я только должен быть уверен, что ты знаешь, о чем говоришь, — сказал он мгновение спустя. — Ты понимаешь? Я хочу быть уверен, что ты точно знаешь свои чувства. Хочу, чтобы ты полностью была свободна, чтобы любить меня.
— Не беспокойся. Я откажу Джошу Валериану. Ему придется нелегко, бедненькому, но я думаю, он переживет.
— Милая, я не шучу.
Кавена приподнял ее подбородок и внимательно всмотрелся в лицо. Его же собственное было суровым и непроницаемым.
— Не хочу, чтобы между нами были какие-то барьеры.
Рот Кимберли изогнулся в ласковой усмешке.
— Не беспокойся, Кавена. Я знаю, что делаю. Временами ты так успешно читаешь мои мысли, неужели не можешь прочесть и сегодня?
— Уверенности у меня нет. — Глаза его прикрылись и пропали в темноте. — Ким, послезавтра я хочу взять тебя в Сан-Франциско. Мы там заночуем.
Кимберли загорелась.
— Немного времени урвем для себя?
— Там есть кое-какие дела, с которыми мы должны справиться, а потом да: у нас будет ночь для себя. — Он поколебался и затем заботливо спросил. — Ты хочешь поехать?
— Очень хочу.
Он вздохнул.
— Спи, Ким. У тебя была жуткая ночь.
Она устроилась поближе и собралась провалиться в уютное забвение. Последняя мысль в ее голове перед тем, как Кимберли сморил удивительно глубокий без сновидений сон, была о том, что Кавена ведь так и не сказал, что любит ее. Он припас это признание для Сан-Франциско, решила она. На рассвете Кимберли проснулась и обнаружила, что Кавена крепко опутал ее своими объятиями. Какое-то время она тихо лежала, вспоминая прошедшую ночь.