Подобные встречи с демонами сделали Реми убежденным сторонником идеи искоренения ведьм и колдунов. Под старость, уже отойдя от дел, он писал в своих мемуарах (по сути книга «Почитание демонов» являлась мемуарами генерального прокурора), что был, наверное, слишком мягок к детям. Ведьмы часто приобщали своих детей к колдовским занятиям. Дети обычно не возражали. Реми вспоминает, что детей в колдовских делах было много. Если он убеждался, что ребенок, не достигший четырнадцати лет, прошел инициацию, он старался проявить к нему милосердие, и вот теперь, на склоне лет, он, бывший генеральный прокурор, раскаивается в этом. Он поступал следующим образом: ребенка раздевали догола, и трижды обводили вокруг того места, где сожгли его мать или отца (или обоих родителей). Иногда, когда ребенок признавался в каком-нибудь колдовском деле, его помещали в женский монастырь; как это случилось с семилетним мальчиком Лораном из Арселая. Тот признался, что поворачивал вертел на шабаше, а потом ему дали порошок, чтобы убивать соседских коров. Реми по здравому размышлению пришел к выводу, что жалость здесь неуместна. Хоть десять раз обведи заблудшую душу вокруг кострища, зло этим не искоренишь — смерть и только смерть могла это сделать.
Книга выдержала несколько переизданий. Она снабдила французских судей точными инструкциями о том, чего им ждать от ведьм, и как эффективней всего добиться от ведьмы признания. Все рекомендации имели тщательное обоснование. Примерно в это же время суды испанской инквизиции массово начали прекращать дела по обвинениям в колдовстве и освобождать подозреваемых после отречения.
Книга Николя Реми прочно удерживала первенство среди наставлений по демонологии до появления «Магических исследований» Мартина Дель Рио, хотя ее автор был больше теологом, чем судьей. Он сосредоточил внимание на полемике с раннесредневековым «Епископским каноном», который до сих пор оставался авторитетным трудом в области демонологии. Конечно, работы поздних теологов в значительной степени свели на нет тезис о том, что, хотя полеты ведьм, шабаши и т. д. могут быть видением, внушенным дьяволом, но если после пробуждения ведьма помнит свой сон, а следовательно, она хотела увидеть во сне именно шабаш или встречи с дьяволом, значит, она виновна так, словно это происходило с ней наяву. Таким образом, главный вопрос состоял не в том, было ли это на самом деле, а в том, хотела ли этого ведьма. Действительно ли факт имел место, или все это ведьме только привиделось — не имеет значения, если ведьма в душе к этому стремилась. Но подобное совмещение реальности и сна лежит полностью в области абстрактного мышления. И тем не менее, при допросах ведьм многие судьи пользовались именно «Епископским каноном».
Другие книги не существенно расходились с «Епископским каноном». Жан Боден в своей «Демономании колдунов» (1581) сокрушался по поводу нерешительности французских судов и повсеместного роста неверия. Он тоже размышлял о детях, но несколько иначе, чем Реми. Боден обнаружил, что пожилые преступники лучше противостояли пыткам, и поэтому он предпочитал допросы менее стойких подозреваемых. Он настаивал на том, чтобы всех детей, вовлеченных в колдовской процесс, казнили, хотя гуманно допускал удушение перед сожжением. Он, в отличие от других авторов, подметил, что среди духовенства колдовство довольно популярно, поскольку почти у всех ведьм находились сообщники-священники. Словно полемизируя с испанскими судами, он полагал незаменимыми показания соучастников, приводя в качестве доказательств ссылки на «Молот ведьм». Французские суды не всегда соглашались с подобным подходом, и Боден сожалел, что судьи не используют всех возможностей следствия. По мнению Бодена, судья, препятствующий расследованию дел о колдовстве, сам заслуживал костра.