Веня работал сантехником фрилансом, дни у него были не нормированы: мог неделю проваляться дома, попивая пивко, а мог пропадать на каком-нибудь объекте сутками, быть трезвым как стеклышко и не появляться в квартире от заката до рассвета.
Сейчас он отсутствовал, квартира встретила мерным тарахтением старого холодильника в кухне. Было слышно, как за стенкой у соседа играет музыка, что-то из молодежного и непонятного.
Ярик быстро умылся, переоделся, разогрел нехитрый ужин – утренний омлет с кусочками курицы. Вернулся в коридор, прихватил с собой два скользких кругляша, разложил перед собой на столе. Непонятно, почему ему вдруг захотелось разглядеть мыло получше.
К тому же оно так замечательно пахло…
Красный кусок – клубничный. Запах был сочный, концентрированный, будто Нина Федоровна действительно варила мыло из настоящей клубники. Ярик ковырнул кусочек ногтем, бездумно поднес к языку. На вкус – мыло как мыло, с горчинкой. Но почему-то всплыли в голове мысли об Арине, которая могла часами пропадать в магазинах вроде «Рив Гош» или «Л’Этуаль», выбирая себе кремы, маски для лица, шампуни и мыло. Арина была модницей… а еще чертовски красивой. Из тех девушек, на которых заглядываются все без исключения и парням которых завидуют. То есть Ярику действительно завидовали, а он весь год, что встречался с Ариной, не мог понять, почему она выбрала именно его.
Не то чтобы Ярик любил Арину «без ума», но расставание его огорошило. Он-то, по простоте душевной, думал, что все серьезно, что скоро можно будет съехаться или даже (чего греха таить) жениться, но в какой-то момент Арина сообщила, что Ярик слишком скучный, с ним нет перспектив, и укатила в закат.
Он жил этим расставанием несколько месяцев. Сначала собирался измениться, найти работу попрестижней, куда-то рвался, что-то планировал, потом понял, что завяз в мыслях как муха в сиропе. Как-то ночью, когда пили с Веней на кухне, Веня сказал умную вещь:
– Дай жизни самой разобраться, как ей быть. Судьба дело такое, от нее не убежишь.
Веня был знатный фаталист, но Ярик почему-то ему безоговорочно поверил. Действительно, к чему трепыхаться, если судьба сама все решит…
Он поужинал, выпил неторопливо кофе и пошел в ванную комнату, перекидывая кусок красного мыла из одной руки в другую. Осмотрел себя в зеркале. Почти тридцатка, небритый, под глазами темные круги, волосы грязные. Есть над чем поработать, если честно.
Тугие холодные струи душа мгновенно вызвали мурашки, но тут же сменились теплой водой. Ярик первым делом помыл голову, потом долго стоял, подставив лицо под воду. Кафель вокруг покрылся мелкими капельками. Вода, журча, исчезала в сливном отверстии. Воспоминания не отпускали.
Перед глазами снова всплыл образ Арины, а вернее, ее большая обнаженная грудь с крупными темно-красными сосками на молочной коже. Он взял мыло и начал втирать его в кожу, прямо так, без мочалки, овальным куском от шеи, по плечам и груди, под мышками и ниже, ниже. Сосредоточенно смотрел на квадрат кафеля синего цвета, на грязный шов цемента, но не видел ничего, кроме фантазии внутри головы.
Пахло свежей клубникой, только что сорванной с куста. Вот ее положили в рот, осторожно раскусили – и холодный кисловатый сок брызнул на нёбо, растекся по горлу…
Ярик нагнулся, чтобы натереть ноги. Провел мылом по коже. Образ Арины в фантазии неуловимо исказился. Лицо ее оказалось будто размытое, запотевшее и напененное. Будто кто-то нарисовал его мылом на стекле и включил горячую воду.
Исчезло ощущение реальности. Ярик сжал пальцами левой руки скользкий кусок зеленого мыла, заметил, что между пальцев течет набухшая серая пена и тяжелыми ошметками плюхается на дно ванны, ползет, смывается в сливное отверстие.
Ярик резко повернул голову. Показалось, что вокруг уже не ванная комната, а другое, просторное помещение, наполненное паром. Пар делал мир меньше, сужал пространство вокруг, но все же сквозь занавеску были видны черные силуэты котлов, ломкий серый свет тянулся из-под высоких потолков и из овальных окон, где-то хлюпало, звуки разносились эхом, откуда-то потянуло колючим сквозняком.
К ванне приблизился темный силуэт. Шлеп-шлеп. Босыми ногами по бетонному полу.