Занавеска с хрустом отодвинулась в сторону, и Ярик увидел огромную грудь, покрытую морщинками, набухшими синими венами, увидел потрескавшиеся торчащие соски, с которых капала пена. Звук воды сделался громче, сильнее: душ, словно взбесившийся, задергался в креплении, задребезжал, выплевывая струи воды в стороны.
– Откуда ты взялся? – спросила Нина Федоровна противным голосом. Ее лицо – бледное и запотевшее – стиралось капельками воды, стекающими со лба до подбородка. – Не припомню такого клиента. Ну, раз уж намылился…
Ярик хотел закричать, но понял, что его лицо тоже растворяется как пена, осыпается рыхлыми ошметками и с чавкающим звуком кружится в черноте сливного отверстия. Сначала отпала левая скула, потом вывалилась щека, а за ней язык и зубы. Правый глаз ввалился внутрь.
Кусок мыла выскользнул из руки, потому что его ничто не держало – пальцы растворились, превратились в крохотные скрюченные обмылки.
– Ну, расстались и расстались, – проворковала Нина Федоровна, сложив большие руки на груди. – Не держи в себе, выплесни.
«Я сейчас проснусь, – подумал Ярик отстраненно. – Я сейчас проснусь – и все пройдет».
Запах клубники набился в голову, как густая колючая вата. Воспоминания об Арине тоже сделались колючими и едкими, их хотелось выковырять из головы, избавиться от них. Давно пора было покончить с этим.
В груди зашевелилось что-то. Сознание подкинуло картинку из старого фильма: черный скользкий червяк, пытающийся выбраться наружу. Ярик слышал шум стекающей воды, чувствовал, как горячие струи бьют по телу, смывают его, растворяют. И чувствовал, как старая толстая тетка водит ладонями по его бедрам, животу, по груди, впивается пальцами в кожу, погружается в нее, в мышцы, скребет ногтями кости…
Он прислонился плечом к скользкому кафелю и зашептал.
– Нет, нет, нет… – с такими словами Ярик вырвался из липкого сна, обнаружил, что свисает с кровати, едва не касаясь затылком пола, что одеяло сползло, член стоит как оловянный солдатик, а голова раскалывается.
Сон был слишком ярким, чтобы раствориться сразу. Перед глазами все еще плавал образ обнаженной Нины Федоровны с ее дряблой огромной грудью, обвисшим животом, крупными венами по всему телу, желтоватой кожей, морщинами… Ярика передернуло. Прежде всего оттого, что он до сих пор испытывал возбуждение и оно странно перекликалось с образом Нины Федоровны. Неправильно это было. Отвратительно.
Будильник сработал почти час назад. По-хорошему, Ярик уже должен был выдвигаться на первую точку: расписание диспетчер сбросил ему в восемь утра.
Смирившись с опозданием, он поплелся в ванную. Там ничего не изменилось, только занавеска почему-то была содрана с двух колец. Из кухни доносились звуки готовки: Веня вернулся и, видимо, завтракал.
– У тебя сегодня работа? – спросил он, когда Ярик умывался.
– Планировал.
– Тогда пьем веселой компанией без тебя.
Последнее время Веня пил веселой компанией чуть ли не каждый свой свободный день. И это он тоже сваливал на фатализм. К чему ограничивать свои желания, когда так надо судьбе? Верно же?
Диспетчер настырно забрасывал сообщениями, требуя подтвердить ближайшие три заказа. Ярик, вздохнув, подтвердил. Через десять минут он был уже в машине, двигался по проспекту в потоке, размышляя о том, где было бы удобнее быстро перехватить завтрак.
Голова болела так, будто вчерашний вечер закончился попойкой. В салоне витали ароматы мыла. Клубника, яблоко, апельсин, что-то еще. Ароматы снова вернули к мысли о Нине Федоровне, по затылку пробежал холодок. Ярик вдруг почувствовал резкое желание увидеть женщину по-настоящему, а не в фантазиях, дотронуться до ее груди, обнаженного живота, до потрескавшихся губ… Те самые эмоции, которые он испытал во сне, но испытал – как оказалось – не до конца, застряли где-то в области груди и никак не хотели выходить.
Наваждение быстро прошло, но не исчезло совсем, а зависло где-то в уголке сознания.
Оно висело там несколько часов. Покалывало. Просило закончить, наконец, с работой и поехать на улицу Луначарского, дом шестнадцать. Без повода. Позвонить. Пройти в темный коридор коммуналки. Заглянуть на кухню.
И потом что?
Шептать что-то Нине Федоровне, как тот мужик с редкими волосами и укороченной ногой?
Попросить ее снять халат?
Ярик нервно засмеялся. Глупо и пошло.
Однако мысль не покидала.
Он позавтракал на автозаправке: выпил две чашки кофе – одну за другой – заел сэндвичем с индейкой. Поболтал с диспетчером – милой старушкой, имени которой никак не мог запомнить. Вывалился в душное лето, забрался в салон автомобиля и обнаружил, что едет в сторону дома Нины Федоровны.