Впрочем, ворюгу это возвращение совсем даже не обрадовало — ибо колдун на таких преступниках проверял свои новоизобретенные снадобья, действие которых не мог предсказать ни один в мире волшебник. Новое снадобье с новым заклинанием могло вырастить волосы на черепе, а могло сделать так, чтобы человек покрылся язвами величиной с кулак и умереть в муках, оставив после себя только запись в лабораторном журнале.
Могло устранить насморк, а могло вызвать из Нави демона, который вырвет политому снадобьем человеку все до одного его внутренности. Опасное это дело — испытывать новые заклинания!
Кстати — надо будет мне найти этот лабораторный журнал, и в ближайшее время как следует его изучить. Думаю, мне эти записи очень даже пригодятся. Пока что я пользуюсь только чистой выжимкой из этих записей — колдовской книгой, в которой записаны рецепты всех заклинаний, которые были известны старому колдуну и его предшественникам.
Решив проблему со стиркой, я очень-преочень обрадовался, и насвистывая марш авиаторов («Все выше, и выше, и выше! Стремим мы полет наших птиц!»), отправился на кухню, чтобы заняться своим слегка запоздавшим завтраком. Сегодня мне предстоял длинный и тяжелый день, и такая же длинная и тяжелая ночь — ночью я поеду выкапывать корень мандрагоры.
Ну а днем…днем у меня программа превеликая! Сперва — съездить в райцентр и закупиться там подарками для русалок. Ну и кроме подарков кое-что прикупить в аптеке и хозмаге. Потом — съездить в Ольховку, к этим вредным людям, которые никак не могут найти согласия со своими соседями, и то бьют им совковой лопатой по вместилищу разума, или пишут жалобу в районный отдел милиции, требуя привлечь к ответственности распоясавшегося дебошира. Так-то чисто человечески мне пофиг, даже если они поубивают друг друга — раз такие идиоты — но ведь пилюлей потом навесят и мне! Мое начальство! Ты ведь не объяснишь начальству, что не мог сутками напролет стоять рядом с домами этих придурков и вырывать у них лопаты всякий раз, как те соберутся выйти на смертельный поединок?! У меня и кроме них дел хватает! Челубеи с Пересветами, мать их за ногу.
Но как только в результате соседских разборок образуются тяжкие телесные повреждения, или даже труп — иди сюда участковый, давай-ка вазелин! Как — нет? С собой надо всегда иметь, начальству что ли на него тратиться?! И становись поудобнее, а то начальству тебя карать неудобно! Заявление получал? Что значит, не успел? Надо было успевать! Работу не провел, и вот результат. Значит, получи выговор, а то и задержку очередного звания.
А оно мне надо? Вообще-то мне вот-вот капитанские звездочки на плечи упадут! Или — должны упасть. Срок давно уже вышел, пора! И мне никакие выговоры совсем даже не в жилу.
Кто-то может сказать — на кой черт колдуну капитанские погоны? Что они дадут? Немного денег прибавят, да и все! Но живет во мне армейская жилка, люблю я получать звания. Все-таки целый капитан — это не какой-то там жалкий старлей. Вбито это в меня с самых что ни на есть курсантских времен.
— Охрим, я китель повредил…заштопать не сумеешь?
— Сумею, хозяин! Так заштопаю — и места не найдешь, где зашито было! Не беспокойся, делай свои дела! Все сделаю! Охрим все может! Охрим молодец!
— Охрим хвастун! Охрим болтун! — вынырнули из пустоты два беса, выглядевшие сегодня как два завзятых аристократа — во фраках, белых рубашках и галстуках-бабочках — гоготнули, и снова растворились в пространстве. Охрим в сердцах сплюнул и помотав головой гулко забухтел:
— Дураки! Два дурака! Нажрались жизненной энергии, и радуются! Видал, как вырядились? Это они вчера сериал со мной смотрели — там в таких фраках аристократы танцевали с дамами. Вот и эти две обезьянки нарядились как в кино! Тьфу одно, в общем!
— Охрим — не выдержал я — Послушай, а с чего у тебя речь так изменилась? Ведь раньше ты говорил простонародно, старомодно… И вообще — откуда ты знаешь про фраки, про аристократию? Из телевизора, что ли?
— А откуда же еще, хозяин? — и Охрим довольно вздохнул — Из него, родимого! Он учит, он развлекает! Вот ведь какое славное изобретение! Я бы его изобретателя просто расцеловал! Ну какой же он молодец!
Ярко представив, как Охрим целует изобретателя телевизора, я покопался в вещах, глупо улыбаясь возникшей перед глазами картинке жаркого соития домового и телеизобретателя, нашел чистую форменную рубаху, штаны, оделся, и отправился к зеркалу на кухню, чтобы оценить мужественность и великолепие своего внешнего вида. Великолепия не наблюдалось, а мужественность таки-перла с моего красивого подбородка и впалых аристократических щек. Решив, что с трехдневной щетиной я хоть и еще больше похож на киноактера (забыл его имя), но начальству все-таки не понравлюсь, ибо оно предпочитают бесовские выбритые подбородки, а не любимую прщурами бороду — взялся за бритвенный станок и за считанные минуты уничтожил густую темную поросль, сразу став моложе лет на пять и красивее — просто-таки в разы. Гибель красоткам! Берегись! Идет герой-любовник…тьфу, да как же его фамилия-то? Актера этого? Танька как-то говорила! Я этих голливудских чертей никогда не мог запомнить!
Ладно…тьфу на него. В общем — похож я на киноактера, да и все тут! И сейчас поеду «в люди» — время-то уже к обеду, а я все тут болтаюсь. Дела надо делать.
Завел машину — оказалось, я ее вчера (или сегодня?) даже не запер. Впрочем, и немудрено — я ведь ночью едва дотащился, когда этого борова брал в его доме. Раненый ведь был, крови много потерял.
Кстати — сегодня я уже свеж, как огурчик с грядки! А ведь гад мне плечо располосовал до самой кости — даже вспоминать страшно и противно. Когда ты видишь белые кости, проглядывающие из раны, и понимаешь, что это твои кости, когда из твоего плеча толчками фонтанирует кровь…это не доставляет совсем никакого удовольствия. С полной ответственностью заверяю.
В общем, ночью мне было не до машины. Бросил ее как есть — заглушил, выдернул ключи, оставил у забора и закончив дела с негодяем ушел спать. Деревня, тут все проще. По машинам не лазят. Да и дом этот мало что стоит возле леса, на отшибе от остальных домов, так еще и пользуется плохой репутацией — все-таки дом колдуна, это все знают! Люди сюда стараются не ходить.
Предыдущий участковый, который пожил в этом доме год — спился и едва не спятил. Местные говорили, что видели, как он однажды стоял на крыльце, палил из табельного «макарова» по воронам и кричал им вслед: «Шпионите, суки черные?!».
И где только патронов столько взял, чтобы доложить их в комплект при сдаче в оружейку. Ведь за каждый патрон нужно отчитываться! Куда девался, в кого стрелял?
В моем пистолете, к примеру, патроны уже потемнели от времени — им наверное лет больше, чем мне самому. И честно сказать, я даже не знаю — сработают ли они, если придется пострелять.
Впрочем — надеюсь, что такого не случится. У моих предшественников ведь не случилось? Потому и патроны такие старые, не меняются. В тире почему не заменили? Так в тире участковый хорошо если бывает хотя бы два раза в год, а то и того реже, а там свои патроны выдают, для стрельб. Штатные, те, что потом хранятся в специальной коробочке с ячейками — сдаются в оружейку как драгоценность бесценная.
Посмотрел на уровень бензина в баке — хватит еще надолго. Пол-бака осталось. Вчера канистру залил, так что можно раз десять съездить до райцентра и вернуться обратно. Здесь всего-то двадцать километров. (кстати, надо будет заправиться)
Вот только каких двадцать километров! Грейдер, в полотно которого впечатаны острые каменюки, рвущие покрышки автомобилей — вот что такое эта дорога! Обычно все ездят или слева, или справа от грейдера, по пыльной, но гладкой проселочной дороге вдоль рядами стоящих угрюмых разлапистых елей. Так и быстрее, и меньше шансов угробить покрышки.
Вот только в распутицу это не прокатывает: «пузотерки», так те просто-напросто буксуют на скользкой, будто намыленной черноземной поверхности дороги, а такие как мой уазик машины повышенной проходимости, просто разворачивает посреди дороги, ставя их поперек с риском уйти прямо в ствол близко стоящей елки. Так что в дождь все едут по чертову грейдеру, по каменюкам, снижая скорость как минимум до двадцати километров в час.