Не дослушав Егорова, Мишка вырвал у него свой локоть и шагнул к лежавшей женщине. Опустившись возле нее на колени, он снял у нее со лба тряпку и положил туда свою руку. Через пару минут Ульяна прикрыла глаза и задышала ровнее, а вскоре и засопела, уснув.
Обернувшись, Мишка увидел, что Полина села в ногах у матери и, прижав к дрожащим губам платок, смотрит на него абсолютно круглыми, заплаканными, воспалившимися глазами.
— Она уснула. Пусть поспит. Когда проснется, ей полегче будет, — тихо проговорил Мишка и, еще раз взглянув на не сводившую с него обезумевших глаз Полину, тяжело вздохнул. А что, если попробовать, как с Костиком? Почувствовал же он его, и нить мальчонки по памяти Петра нащупать сумел тогда. Может, и сейчас получится? Поколебавшись, Мишка все же решился и протянул ей руку. — Руку дай.
Та, не смея ослушаться, протянула дрожащую руку и вложила ему в ладонь.
Привычно отодвинув в сторону хлынувший в него поток эмоций, Мишка, поморщившись, послал ей волну спокойствия. Отыскав образ мальчишки, он сосредоточился на нем и, поймав нить, прислушался.
— Жив Павка… Пока еще жив. Но времени мало, — обернувшись на Павла Константиновича, тихо сказал он.
Полина тихонько завыла, по-прежнему не сводя глаз с Мишки.
— Знаешь, где он? — напряженно спросил Егоров.
— Нет, — покачал головой парень. — Но не очень далеко. Если нить не потеряю, попробую пройти по ней.
— Так веди, чего ждешь-то? — прошипел полковник.
Кивнув, Мишка поднялся и, старательно удерживая образ мальчишки перед внутренним взором, пошел в том направлении, куда его тянуло.
Полковник, шагнувший было за ним следом, оглянулся на поднявшуюся следом Полину и бросил Мишке:
— Иди, я догоню, — и шагнул к женщине.
Схватив ее за плечи, он тихо-тихо, глядя в совершенно ошалевшие глаза, заговорил:
— Полина, сейчас слушай меня внимательно. Мы найдем Павлика. Но то, что ты видела — страшная тайна. Если кто узнает о Мише, умрут много людей. И он умрет, и ты, и Ульяна, и Павлик, и все мы. Не исключено, что все село погибнет. Поняла? — и без того круглые глаза Полины расширились еще больше, в них заплескался животный ужас. Трясясь всем телом, она мелко закивала, боясь даже моргнуть. — Никогда, ни одной живой душе ты не скажешь ни слова, поняла? Он подписку давал, что этими умениями пользоваться не будет, и никто о том, чему его в спецгруппе научили, не узнает. А я это контролировать должен. Так что ты ничего не видела, ничего не было, поняла? — слегка встряхнув женщину за плечи, прошипел полковник. — Только так все живы останутся. До самой смерти хранить эту тайну будешь, слышишь, Полина? Никогда и никому о Мише ничего не скажешь, слышишь?
Девушка снова мелко закивала.
Посверлив её тяжелым взглядом, полковник выпустил ее плечи и стремительно вышел за дверь.
Вздрогнув от хлопка закрывшейся двери, Полина без сил сползла по стене и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась.
Полковник бегом догнал задумчиво шагавшего по деревне Мишку.
— Миша, а побыстрее идти можем? Где Павка? — задыхаясь от бега, спросил Егоров.
— Там, — показал Мишка направление, в котором его вела нить, и прибавил шагу.
— А поточнее? Там — это где? — раздраженно переспросил его мужчина.
— Там — это там, — мрачно ответил Мишка. — Павел Константиныч, я ж не колдун, я ж не всё знаю! — раздраженно проговорил он и, поняв, что ляпнул, вздохнул. — Ну колдун… Но я вижу только нить, и понимаю, куда она ведет… направление, понимаете? А где человек именно, и что с ним, я не вижу. Если нить сильная, прочная — хорошо, значит, с человеком все в порядке, а вот если как сейчас, тоненькая, бледная, обвитая страхом, вот-вот прервется — тогда плохо, спешить надо… — попытался он объяснить приемному отцу.
— Ты болтай поменьше, лучше ходу прибавь, — проворчал в ответ Егоров.
Мужчины очень быстрым шагом, порой переходя на бег, промчались через все село и выскочили на дорогу, ведущую через покосы. Мишка замедлился, но через несколько секунд свернул к реке.
— По дороге тебе не нравится? — снова заворчал Егоров, оскальзываясь на раскисшей почве. — Куда к обрыву-то тебя понесло?
— Куда нить ведет, туда и понесло, — отозвался в ответ Мишка. — Там Павка, — махнул он рукой в сторону росшего за покосами леса.
— Ну и шел бы по дороге, — бурчал Егоров. — Но мы же не ищем легких путей?
— Дорога в сторону уводит, так дальше, — спокойно ответил ему Мишка. — Он ближе к реке.
— Опасно по обрыву шастать, — задыхаясь от быстрого шага, Павел Константинович остановился, уперев руки в колени. — Погоди, Миш. Дай отдышаться. Река разлилась, а обрыв — где глина, где песок… Подмывает там берег, там оползни часто бывают. А вода с каждым часом прибывает…