На опустившийся под воду край льдины моментально скользнула другая, наезжая на первую сверху. Мишка, ощутив под ногами появившуюся опору, резко оттолкнулся и заскользил вперед. Силы толчка хватило, чтобы достать пальцами до края импровизированного плота и вцепиться в него мертвой хваткой.
Подтянувшись, парню удалось боле-менее сбалансировать льдину. Поняв, что утопление временно отменяется, он, озираясь, принялся судорожно искать способ выбраться на берег. Ледоход все усиливался, лед вокруг него трещал, гремел и лопался, льдины, сталкиваясь, то и дело обдавали его мокрым ледяным крошевом, образуя вокруг него натуральные торосы. Мишке на миг даже показалось, что он вновь очутился на поле боя, посреди боевых действий, а в ушах зазвучали взрывы и пальба снарядов.
Не обращая внимания на доносившийся сзади мат и крики, он вспоминал, что Егоров говорил о реке. Вспомнив о коварстве и опасности мелководных торосов, Мишка выматерился и всмотрелся вперед. Вовремя. Впереди река сужалась еще больше, и шум, треск и грохот бьющихся и наползавших друг на друга льдин становился все громче.
Поняв, что сейчас окажется едва ли не в самой настоящей мясорубке, парень моментально забыл о боли и холоде. Распластавшись на льдине всем телом и раскинув ноги в стороны, он постарался слиться с обжигающей кожу поверхностью в единое целое — ждал удара. Через несколько минут его льдина встретилась с товаркой и поползла на нее, кренясь все больше. Снизу на нее наползала следующая.
Собрав все силы, Мишка поднялся на онемевшие, вмиг вспыхнувшие огнем и болью ноги. Едва сделав шаг, не удержал равновесие на скользкой льдине и, упав навзничь, крепко приложился затылком о соседнюю. Посмотрев на хоровод звездочек во внезапно наступившей темноте, он вновь услышал звуки яростного боя. Вокруг него разгоралась жестокая битва, со всех сторон неслись выстрелы, взрывы и далекие звуки приказов. Увидел наступающих солдат, идущие на него танки и майора Черных, поднимавшего в атаку бойцов. Над ним навис почему-то качавшийся и расплывавшийся Степаныч.
— Что, Зайчик, спекся? — насмешливо выдал он и вдруг разъярился: — Тока и способен, что по танкам скакать? Девчонка вон и то крепче тебя оказалась! А ну вставай, тряпка! Поднимайся, сукин сын! Поднимайся!
Чувство тревоги и неминуемой гибели вдруг нахлынуло, затопив сознание. И он понимал: погибнет не только он. Нить, тянувшая его куда-то, четко показывала, что умри он сейчас — и умрет еще кто-то, кто-то, кому он очень нужен, просто жизненно необходим.
— Вставай, Миша! Нэ врэмя пока, — раздался голос Арсена совсем рядом. — Ты слово дал, помнищь? Ты мужчина, а мужчина слово нарущить нэ можэт, — друг смотрел напряженно и требовательно. — Иды, Миша, иды! Сейчас иды!
Сознание плыло, друзья появлялись перед Мишкой один за другим, картины прошлого оживали… Почувствовав, что погружается в ледяную воду, Мишка перевернулся и бросил взгляд на берег. По довольно пологому берегу к нему бежал Димка, неловко оскальзываясь на сырой земле.
— Давай сюда, Мишка! Скорее! Сейчас! Прыгай! — кричал он и призывно махал ему руками.
— Бегом, Заяц! Бегом! — раздался над ним строгий приказ Федотова, и Мишка поднялся на ноги. Тряхнув мокрой головой, пошатываясь и не отрывая взгляда от зовущего его Димки, не глядя под ноги, он рванулся к другу. Не видя наползавших друг на друга льдин и не обращая внимания на ранившее его ноги крошево, он шел к другу.
— Под ноги, Миша! Сматри под ноги! — закричал сзади Арсен.
Мишка опустил глаза вниз и уже гораздо осторожнее, балансируя на скользких выступах, оскальзываясь, падая, проваливаясь и тут же вытягивая руку или ногу из ледяной воды, сайгаком попрыгал по неровной, то и дело изменявшейся поверхности. К счастью, он оказался всего метрах в шести от берега, уже гораздо более пологого и заросшего кустарником. Немного не добравшись до кромки воды, он ухнулся в воду и лосём попер вперед, обдирая ноги об острые края. Боли он не ощущал, только чувство опасности и зов — его тянула вперед нить, не позволяя ни на секунду забыть о том, что он кому-то очень нужен. Сейчас, именно в эту секунду он был кому-то необходим, и это придавало ему сил идти вперед и только вперед.
Выбравшись на берег, хрипя, словно загнанный конь, он озирался, ища взглядом невесть куда пропавших Димку и Арсена. Заметив бегущую к нему фигуру с ношей в руках, встал в боевую стойку. Фриц приближался. Он что-то орал, и лицо его искажалось в страшной гримасе, ежесекундно изменяясь, словно плавленый воск.