Комиссия его, конечно, пожурила, да не сильно, и в протокол это не записали. А тут и Влад подскочил. Разъяренный, что тот носорог. Но в руках себя держал. Поздравления от комиссии принял за прекрасную подготовку спортсменов, поговорил с ними… А только те по машинам расселись да отъехали — зарядил Игорю в челюсть. Тот только хекнул да наземь рухнул. Орал он тогда… вспомнить страшно. Ленка испугалась — она и слов-то таких не слышала никогда, но стояла, гордо вздернув подбородок, и, выслушав брызгавшего слюной Влада, твердо заявила:
— Я теперь полноценный член команды, спортсменка, и у меня за плечами тринадцать прыжков. И вы, товарищ инструктор, не имеете права препятствовать моим тренировкам!
Сказала и, обойдя задыхавшегося от ярости Казакова, спокойно направилась к машине.
Старик усмехнулся и снова надолго замолчал.
— Дед Михей… А почему он так не хотел, чтобы Лена прыгала? — нахмурившись, снова тихо спросил Алексей. — Ему-то какая разница?
— Аааа, Алеша… — горько усмехнулся старик. — Была причина… Спасти он ее хотел. Комсомольцев-то в РОСАВ не просто так привлекали… Кадры готовили, обучали на случай, если вдруг снова война. Чтобы воевать шли уже обученные люди, а не зеленые мальчишки, что по неопытности гибли там пачками. А тут готовый десант был. Мы ж там и плавать, и стрелять учились… Нормативы постоянно сдавали. А потому, случись что — нас бы первых на фронт забрали. А Казаков не хотел, чтобы девчонка на фронт попала, да там и погибла. Не мог он забыть девушку, которую спасти не получилось. Хоть и держал в воздухе самолет до последнего, хоть и горел сам — все ее спасти пытался, да не вышло… — дед Михей тяжело вздохнул и, помолчав, словно решаясь, проворчал: — Ладноть… Покуда Аннушка с поселка не вернулась, успею… Ну, чаво глядишь-то? Руку давай.
Глава 6
Влад родился в семье обычного столяра из Смоленска. Семья была большой — аж девять детей было у Александра Казакова. Владька седьмым родился. Присмотра за мальчишкой почти не было, рос он как крапива под забором. Школа? Ну… В общем, школа-то была. Да только вот мало кто в школу ту ходить собирался. Раз — то, что денег не было — поди, прокорми девять ртов-то. А их еще и одеть надо! Да и обуть бы неплохо… Книги? Тетради? Не до них… А два — то, что желания особого учиться ни у кого не было. А на что им?
Жена его с утра до ночи в колхозе пропадала, дети же были предоставлены сами себе. Так уж получилось — родилось у Александра первыми четверо сынов. Дочка пятой только появилась. Родители его, как и положено, с младшим братом жили, он их и доглядывал. Да и далече они были — аж за пол-сто верст. Ну и куда? А жена и вовсе сиротой была. Так и вышло, что особо за детьми приглядывать некому было. Евдокия оставит им с утра в подполье кринку с молоком да картошку вареную, да хлеба краюху на столе, а сама в колхозе с утра до ночи. Да и он сам: покуда до городу дойдет, отработает там, покуда вернется… До детей ли? Растут, здоровы — да и ладно.
Владьке уж лет десять было, когда однажды сел на их поле самолет. Маленький совсем. Вся ребятня с деревни высыпала на то поле, самолет окружили, трогают его, на крылья лезут, в кабину заглядывают. Дядька, что на самолете том прилетел, ругался на пацанят последними словами, но разве отгонишь любопытную детвору?
Владька тоже, не обращая на активно раздававшего подзатыльники дядьку внимания, облазил тот самолетик сверху донизу, а опосля не выдержал — подошел к оравшему на детей багровому пилоту да за штаны его дернул:
— Дядь, а дядь! А ты почто тута энту штуку поставил? — проведя рукавом под носом, поинтересовался он у взглянувшего на него пилота.
— Владька, ну ты и дурак! Энта штука самолетом зовется! — донесся до него насмешливый голос Митьки, прыгавшего на верхнем крыле качавшегося от его прыжков самолета.
— А ну слазь с крыла, песий выкормыш! Сломишь же! — заорал дядька, бросаясь к сигавшему над ним пацану. Митька, смеясь, спрыгнул вниз и нырнул под брюхо самолета. — Вылазь оттудова! — взмокший от ярости и бесполезных попыток отогнать малолетнюю шпану от биплана, орал хриплым голосом пилот.