— Плохо? Да она отдала концы! — возмутился коренастый.
— Только что говорила, — почему-то виновато сказал Алекс.
— Что говорила?
— Что ей плохо.
— Это я уже слышал. Что еще?
— Что яхта затонула. И о свинине с бобами.
— О чем?! Что за бред?
— Это консервы. Свинина с бобами. В жестяных банках. Чтобы открыть, нужен нож.
— В жестяных банках на яхте, говоришь? — Коротышка рассеянно кинул конфеты на стол, мрачно смерил Алекса взглядом и вышел вон.
Почти тотчас же появился Дукловиц и констатировал смерть:
— Несчастная идиотка, я же запретил ей алкоголь! У нее было, несомненно, предынфарктное состояние, но я же не обязан был сидеть здесь и удерживать ее на койки.
— Вы сделали, что могли, — сказал Алекс, понимая по лицу окулиста, что подобные слова тот и надеялся услышать. В конце концов, Дукловиц пассажир и купил билет не затем, чтобы стать нянькой у ненормальной алкоголички.
А еще через два часа корабль уже был в порту, и Алекс опять сошел на землю Оркодубра, откуда его выдворили таким жестоким способом.
ГЛАВА 4
Вот так и приблизительно в таком порядке и рассказал ему всё человек Алекс Ромишев.
Но в тот вечер, когда он выловил эту бедняжку из бассейна и познакомился с Алексом… нет, вечер совсем не предвещал ничего особенного. В плохом смысле особенного, можно сказать.
— Все гоняешься за чистыми и нечистыми, Аднаногий? — позвонил ему Рамон.
По некоей причине, а точнее, по целому ряду причин, иногда его называют Аднаногим Вампиром. Враги только это прозвище и признают, хотя оно в корне неверно, потому что имя его Пак Эйвонский (Пак — имя эльфа из пьесы Шекспира, Эйвон — река, на которой расположен родной город Шекспира. — прим. автора). Приятели же так якобы шутят — в задницу их с такими шутками, но приятелям рот не заткнешь… Поэтому Пак мирно ответил:
— Ни за ними и ни за кем другим. Отдыхаю.
— Тогда приезжай ко мне. Будет интересно. А потом искупаемся.
— У тебя что?
— Вечеруха. Пара незанятых девушек — вполне на уровне. Сможешь с ними управиться?
— Шутишь?
Приглашение на вечеринку показалось ему интересным, он не догадывался, что его ждет. Пак, правда, сомневался, брать ли ему свою "вадеретру" ("Пошел вон" (лат.) — прим. автора). Хорошая игрушка: с установленным модулем лазерного указателя точки прицеливания плюс глушитель, отдача мягкая, но при этом калибра 0.45. С одной стороны — вечеруха, стрелять вроде бы не предполагается. С другой стороны в Оркодубре даже в предместье вилл Бладвуд все может произойти. Но не таскать же пистолет за поясом? Так что он надел невидимую кобуру, у которой был один только недостаток: любители дружески хлопнуть его или ударить иногда отбивали себе руку.
Облачившись в элегантные галифе и рубашку с узором "вырвиглаз" большими мигающими орхидеями, Пак пригладил перед зеркалом свои короткие рыжеватые с прозеленью волосы, но добился лишь того, что они стали торчком, как иглы у разъяренного стриженого дикобраза. Впрочем, в Бладвуде никто ничему не удивляется. Поэтому детектив окинул самодовольным взглядом смородиновых глаз свою невысокую и жилистую фигуру, проверил невидимость кобуры и отправился в гости.
Рамонова вечеруха — была типичной Бладвудской вечеринкой. Обычная разухабистая, безудержная в разврате вечеринка в доме Крутяги Рамона в Бешеных дюнах. Такие бывают не только в Бладвуде, вечеринки, то есть, но Рамон — личность особенная. Пак здесь оказался единственным чужаком, остальные тринадцать человек были актерами, сотрудниками сети казино "Сверхусилие" плюс два телохранителя лет под пятьдесят, по виду бывшие полицейские. Понятно, что эти двое без всяких сомнений таскали с собой "дреднуты" тоже сорок пятого — как он понял сквозь пиджаки. Гм, "дреднуты"? По старой полицейской памяти носят? Хотя морпехи, кажется, тоже до сих пор вооружают "дреднутами".
Рамон наскоро познакомил его со всеми и отчалил к какой-то пышечке. Хотя Пак без него не скучал. Девушки оказались обалденные, а мужчины так себе, но мужчины — не его профиль, он больше по бабам-с.
Вот из-за них никак и не мог решить, какому зрелищу отдать предпочтение. То и дело переводил взгляд с одного объекта на другой. Для Пака это было тяжелым испытанием, и ему казалось, что глаза вот-вот выскочат из черепушки и разобьются, столкнувшись друг с другом.
Первым зрелищем была брюнетка, которую все здесь называли Чикита. Он умело исполняла посередине гостиной веселый канкан, и пусть ее одежда не соответствовала танцу — миниюбка, а верх… верха практически не было — все остальное у нее было в полном порядке: хотя и невысокая, но приятно смугленькая, большеглазая, с умопомрачительным бюстом.