— Колесницы не будет, — коротко отозвался дракон.
— Очень мило. Впрочем, гоблины, обычно, и не ездят на колесницах. Они ездят на скакунах. Где скакуны?
— Где и вчера: на конюшне, — опять коротко ответил дракон.
— Ну ты скажи, а я бы и не догадался! И как же мы доберёмся к Логову Вра… Вру…
— Враудры, — подсказал эльф.
— Да, именно. Как мы туда доберёмся?
— Ножками, — опять коротко ответил дракон.
— Щас всех убью! И пожалуюся Светлому Магу.
— Светлого Мага я известил ещё утром.
— Ты хорошо устроился: мы будем топать к Логову, а он прохлаждаться в пещере!
— Я пойду с вами и помогу.
— Аюшки? Вот это другое дело! Где тут самая тяжелая сума? С волшебными жезлами. Держи, огнедышащий! Горгулье самую лёгкую, с амулетами.
— Не делайте из меня фею!
— Голубушка Све… я хотел сказать, горгульичка. Ты когда-нибудь ходила пешком к Логову Врудры?
— Враудры, — тихо подсказал эльф.
— Ну и я о том же. Мы не пройдём и трети пути, как начнём громко ру… произносить вслух руны.
— Вам хорошо, — пожаловался эльф.
— Чем же это нам хорошо?
— Дракон может говорить, что хочет и на каком угодно языке…
— Но не более семи слов подряд, — буркнул дракон.
— …Горгулья тоже…
— Но периодически должна замирать в разных каменных позах. И хотя бы раз в день забираться на крышу, — напомнила горгулья.
— …Гоблину вообще можно только порыкивать…
— После того ледяного пива, которое я вчера пил в буфе… в кабачке "У Ведьмы", порыкиваний сегодня не ждите.
— …А на слух и не скажешь! Да… о чём это я?.. Белый Маг может бренчать на всех языках, но ему это ужасно нравится. Я же должен говорить на орорском эльфийском наречии, которое впервые услышал месяц назад. Где справедливость?
Дракон молча протянул эльфу небольшую дощечку с десятком нацарапанных пар слов.
— Вот спасибо! — расчувствовался эльф. — А я думал, что потерял эту памятную табличку. С горя перед сном, а потом утром повторял эльфийский алфавит.
Голос за кадром:
"Гоблин вспомнил утренние вопли под окном хижины и содрогнулся".
— Да, все пятьдесят шесть букв, — продолжал хвастаться эльф. — Аоэрья!
— Красиво, — вежливо кивнула горгулья. — И как это переводится?
— Это двадцать седьмая буква.
— Гм, да, — сочувственно покивал гоблин. — Ну, нечисть, двинулись!
— Драконы, строго говоря, не относятся к нечисти, и поэтому… — возразил было дракон.
Но гоблин перебил его:
— Уже больше семи слов подряд. Можешь пожечь нас огнём. А, вот и мелкая нечисть проснулась!
— Уходите? — донёсся до них срывающийся, почти мальчишеский голос мелкой нечисти. — Так рано?
— Тошно тебе тут одному? — сочувственно сказал гоблин. — Ничего, к обеду Светлый Маг вернётся от руково… от Светлого Властелина. И завтра мы возьмём тебя с собой. Пусть шеф… хочу сказать, Светлый Маг держит связь с баз… со Светлыми Силами.
— А вам не хочется… ну хоть иногда, чтобы Светлый Маг опять превратил нас в людей?
Гоблин натянул на голову свой колпак, оглядел из-под широких полей горизонт и хмуро сказал:
— Нет, малыш, здесь человек не выдержит. Людям здесь делать нечего! Ну, пошли!
— Оы-ы-эх! — вздохнул эльф, поправляя тяжёлую сумку.
— А это какая по счёту буква? — поинтересовалась горгулья.
— Это я говорю, что сума тяжеленная.
— Как ёмок эльфийский язык, — злорадно усмехнулся дракон.
И отряд зашагал по унылой серой пустыне к далёкой гряде невысоких чёрных холмов.
…- Уже почти месяц они на поверхности, — объяснял психолог начальникам геофизических отрядов. — И всё в норме: исследования идут по плану, физическое состояние у них вполне приличное, психологически они уже полностью адаптировались. Честно говоря, мы могли просто поставить вас всех перед фактом, но дали возможность увидеть своими глазами все выгоды такого метода проведения работ.
— Но не жестоко ли предлагать людям превращаться, пусть на время, в гоблинов и горгулий? — спросил кто-то из присутствующих.
— А разве менее жестоко предлагать им работать в нечеловеческих условиях и оставаться людьми? Днём — тяжёлая и опасная работа. Вечером — обитание в тесных комнатах базы в компании одних и тех же людей. Начинаются склоки, обстановка накаляется. Некоторые начинают пить, Опять же проблемы с разнополыми сотрудниками.
— Но разве э т и не ругаются?
— Ого! Ещё как! Ругаются и ворчат целый день! Но им так досаждают и раздражают их условия ролевой игры, которую мы им гипнотически навязали, что они совсем перестали воспринимать тяготы своего быта и работы, как нечто необычное.