Кажется, к тому моменту наркотик из организма ещё не выветрился, потому как на ум вдруг непонятно отчего пришли известные строки из «Молодого Франкенштейна»: «Могло быть и хуже. Мог пойти дождь».
Не успела я так подумать, как по закону подлости на землю обрушился настоящий ливень. Прогремел гром, и сумрачное небо пронзила слепящая вспышка. Головы всех, как по команде, повернулись к оливковому дереву, разрезанному пополам ударом молнии. Всего за несколько секунд я промокла насквозь. Зато благодаря освежающему «душу» и неожиданному светошоу народ наконец‑то отмер.
— Portatela via!* — крикнул стоявший в кругу мужчина и, прежде чем я успела что‑либо сообразить, двое громил в смокингах подхватили меня подмышки и понесли к дому.
* (Уведите её!)
А я, окончательно сбитая с толку всем происходящим, поначалу растерялась и даже не подумала оказать им сопротивление. Уже у самой лестницы оглянулась на кареглазого маньяка и увидела, как тот, отчаянно жестикулируя, что‑то объяснял велевшему увести меня мужчине.
В доме я всё‑таки попыталась вырваться, но, как и ожидала, никто никуда меня не отпустил. Грубо втолкнув в полутёмное помещение, верзилы молча захлопнули за мной дверь. Несколько секунд я стояла, не шевелясь, — мокрая, злая, растерянная и испуганная — не зная, что делать, и не способная найти ни одного мало — мальски логичного объяснения приключившимся со мной несчастьям. Уже поняла, что никакой это не кошмар. Вернее, кошмар, только не ночной, а самый что ни на есть настоящий.
Не знаю зачем, наверное, просто на всякий случай, подёргала ручку, но дверь, естественно, не поддалась. Мельком глянув на возвышавшиеся вдоль стен книжные стеллажи, обошла просторный кабинет по кругу, оставляя шлейфом на ветхом, наверняка дорогущем ковре влажную дорожку. Попробовала открыть окно, занавешенное бордовыми шторами. Решила, что лучше уж прыгнуть с первого этажа и бежать отсюда сломя голову, нежели сидеть тут и ждать у моря погоды.
Даже боюсь предположить, кто эти люди и зачем им понадобилась я, обычная русская туристка. Наметив план — сначала спасение, потом вопросы, — распахнула окно и попыталась перелезть через подоконник. Тяжёлый мокрый шлейф мешал и сковывал движения и никак не хотел отрываться. Подбежав к письменному столу, стала искать ножницы или нож для резки бумаги.
Последний обнаружился в длинном кожаном футляре и, как вскоре выяснилось, оказался совершенно бесполезным. Эта антикварная вещица только и годилась на то, чтобы ей любоваться.
Попытки отодрать чёртов шлейф забрали у меня драгоценное время, и, как назло, створки снова распахнулись, громко ударившись о стены, а с потолка осыпалась штукатурка, припорошив мокрый ковёр.
Заметив застывшего в дверях разъярённого итальянца, я испуганно вскрикнула и прижала к груди своё ни на что негодное оружие. А тип в очках, бледный от гнева, бросился ко мне, словно бык на красную мулету матадора.
Я было метнулась к окну, но была перехвачена на полдороги и бесцеремонно прижата к стене. Серо — зелёные глаза незнакомца, смотревшего на меня сквозь линзы очков, налились кровью.
— Dov'Х mia sorella?! * — отчеканил он резко и ещё сильнее сдавил мне горло.
* (Где моя сестра?!)
Я сдавленно захрипела, часто заморгала, прогоняя застлавшие глаза слёзы, и взмолилась всем святым, православным и католическим, чтобы защитили меня от этого чокнутого.
— Я не понимаю… — просипела уж не знаю на каком языке, русском или английском, когда иностранный псих немного ослабил хватку. В тот момент вообще плохо соображала и чувствовала, как коленки подкашиваются от ужаса.
Наверное, он бы всё‑таки меня додушил или как минимум испепелил взглядом, если бы в тот момент в кабинет не влетел мой кошмар номер один. Второй кошмар почему‑то сразу стушевался, разжал пальцы, и я по стеночке осторожненько сползла вниз.
Но приземлиться на пол мне не дали. Незнакомец тут же снова сграбастал меня в охапку и одним точным рывком поставил рядом с собой.
— Che cavolo stai facendo?! Gabriele! * — заорал на своего «подельника» кареглазый.
* (Что, чёрт возьми, ты делаешь?! Габриэль!)
Я, как обычно, ни черта не поняла, но этот Габриэль хотя бы оставил меня в покое. Правда, радовалась недолго. Причина всех моих бед с грозным видом уже неслась ко мне. Тоже, наверное, разбираться.