Беру девушку осторожно на руки, и только тут замечаю солдат вокруг нас. Она сейчас совсем лёгкая, почти ничего не весит, умирает. Я кидаю в неё сырой силой, наполняю узор изувеченной ауры – магия задерживается, но долго так делать не получится. Её суть сейчас подобна решету – из неё как из худой кружки вода, выливается жизненная энергия.
На небе светятся очередной портал, в этот раз чуть дальше от деревни, но не такой большой как над городом, видимо последний привет от Галины. Вокруг летают самолёты и вертолёты. Наконец смотрю в глаза солдатам, и говорю:
- Нужен…Чернокнижник…Нужен…Кто разбирается в демонах…
Они непонимающе смотрят. Все рядовые, только один сержант. Он неуверенно показывает куда-то за спину, и я вижу спину офицера – лейтенанта, гнома. Подхожу к военному в каске, разворачиваю и узнаю – Светлана, та самая, из ФСБ.
- Нужен чернокнижник, срочно, она умирает. – говорю ей, и вижу в глазах отражение огня инферно. Своего огня инферно. Сейчас девушка в полном боевом и в каске, поэтому сразу я её и не узнал.
- Стас, вам нужен целитель, только что забрали ваших бабушку и деда, сейчас вызову снова… - начинает она, оглядев меня и мою выгоревшую и сплавившуюся с кожей одежду.
Только сейчас понимаю, что я выгляжу не очень – весь обгоревший, чёрный, лысый. Непонятно как солдаты меня не расстреляли, когда я к ним обратился с просьбой, и как вообще гномка меня узнала.
- Да не нужен мне целитель, я не долго смогу её поддерживать, мне нужен чернокнижник! – кричу, перебивая её.
- Стас, командиры не будут отрывать от закрытия прорыва нужных сейчас магов, чтобы спасти какую-то дряхлую суккубу, успокойтесь. Всё закончится, тогда и поговорите с чернокнижником, призовёт вам новую демонессу, ещё лучше прежней. – говорит она мне раздражённо. – Я даже выбью для вас разрешение, можно две суккубы, хорошо?
- Света. – сглатываю, и говорю спокойно, понимая, что сейчас лучше не ссорится: - Передайте своему начальству, что я весь ваш с потрохами, можете делать со мной что хотите, клянусь вам прямо сейчас. Но мне нужно спасти этого демона, любой ценой, любыми средствами.
Она соображает быстро, и отходит от меня, что-то говорит в рацию. Потом подзывает бойцов и машет мне рукой – приглашая идти за ней. Нас окружают солдаты, и мы быстро приближаемся к грузовой машине с пометкой на кузове «Разумные». Светлана и пару рядовых забираются первыми, передаю им девушку, в очередной раз плеснув в неё силы, и запрыгиваю сам. В кузове уже забираю свою демонессу, и усаживаю на неудобную лавку.
- К четвёртому! – кричит гномка, и бьёт по кабине кулаком.
Машина заводится и резко трогается с места, я еле удерживаюсь на месте, мне помогает соседний боец тролль, придерживая меня трёхпалой лапой с длинными толстыми пальцами. Высокий, метра два, из рта на вытянутом лице торчат два длинных острых клыка. Но если у орков они смотрят вверх, то тут прямо, сантиметров на десять. Откуда здесь тролль, да ещё и судя по цвету кожи – тёмно-синий, африканский, а не индийский. Смотрю на него вопросительно, хотя сейчас не до этого.
- Папашка мой, на олимпиаду в восьмидесятом приехал, обрюхатил мамку, а она из местных была, да укатил к себе в Уганду. – он улыбается и вижу во рту множество острых зубов. – Так что я нашенский.
Киваю ему, говорит он и правда чисто на русском, ни намёка на акцент. Хотя чего я удивляюсь. Дети у людей и троллей, и даже у эльфов и троллей – это норма. Это ему надо удивляться, смотря на отпрыска гномки и орка. Опять вспоминаю бабушек и деда. Становится больно – это из-за меня всё случилось, это из-за меня они так пострадали. Надеюсь, всё будет хорошо. Я никогда себе этого не прощу, если с ними что-то случится.
Кидаю ещё силы в ауру демонессы. Она вздрагивает, но всё ещё дышит. Смотрю на неё другим зрением – аура медленно, но, верно, разрушается, у меня ещё не больше десяти минут, потом процесс будет необратим. Я не целитель, я лекарь, поэтому точно сказать не могу. Может получиться так, что УЖЕ поздно, просто я этого не понимаю. Но думать об этом не хочется. Даже сейчас, когда я держу её на руках, я чувствую наше родство – мне приятно, мне хорошо, и мне больно, невыносимо сильно больно. До такой степени, что хочется схватится за сердце. Я думал, что же она наделала – но сейчас понимаю, что поступил бы так же. По-другому между нами и быть не может, какой же я идиот. И я поступлю так же, если мы не успеем или если чернокнижник скажет, что уже поздно. Пусть это обесценит все её сегодняшние мучения, пусть она возненавидит меня, но я сделаю это что бы она жила дальше.