Его мама была права в том, что никогда не любила меня особо.
Она и не пыталась этого скрывать, если в редкие моменты наших прошлых отношений, мы приходили в их дом. Улыбалась мне, но глаза всегда оставались мрачными, колкими и подозрительными. Я надеялась, что это пройдет, когда женщина увидит, что у нас все серьезно и изменит свое мнение, но то, что случилось сейчас даже в голову не пришло бы…
Тихо плача и терзая себя в душе, я вздрогнула, когда на мои плечи опустились осторожно руки, заставляя подняться на ноги, скованно опуская глаза и закусывая губы, чтобы не разрыдаться в голос, потому что папа Дэна вернулся, чтобы усадить меня на одно из кресел, что стояли у стены в ряд.
Он не обвинял меня, не кричал и не ругался, но видя, как милый и симпатичный мужчина постарел за эти дни и оброс щетиной, мне хотелось разрыдаться, умоляя его о прощении.
— Прошу, не слушай мою жену, Маришка, — тихо обратился он ко мне, глядя печально, но так по-доброму. — Стелла без ума любит детей, а иногда подобная любовь не благословление божье, а порок.
Мужчина тяжело вздохнул, переводя взгляд за стекло. Туда, где лежал его младший сын.
— Ты не должна винить себя, девочка. Все что случилось, было написано в судьбе моего сына, а ты не в ответе за нее. Никто не в ответе. Мы поговорили с врачами — прогнозы хорошие. Его состояние стабильное и через пару дней он придет в себя. Мозговая деятельность в норме, как и весь опорно-двигательный аппарат. И после небольшого курса реабилитации он вернется к нам прежним…
Вытирая слезы, я смущенно смотрела на мужчину, не ожидая от него ничего подобного, но его слова на самом деле помогали поверить в то, что не все еще потеряно и у Дэна на самом деле все будет хорошо.
— А рука…знаешь, сейчас восстанавливают военных, которые возвращаются после боевых действий с отсутствием конечностей. Протезы очень качественные и подбираются индивидуально каждому. Мы уже нашли такой центр и связались с ними. Рука мало чем отличается от настоящей по виду, — мужчина даже попытался улыбнуться. — Можно даже в майке ходить, не вызывая никаких подозрений. Все будет хорошо.
А я не могла даже кивнуть ему в ответ, прошептав:
— …я чувствую себя самым мерзким предателем.
— И напрасно, — тут же отозвался мужчина, неожиданно положив прохладную мягкую ладонь на мои сжатые дрожащие руки, чуть похлопав. — Ты очень смелая и отважная девочка, Маришка! А честность — это высшая добродетель. Нужно уметь быть честной, с собой и окружающими, чтобы… — он тяжело выдохнул, глядя печально куда-то, словно в невидимую моему глазу даль, — …чтобы не прожить бесполезную серую жизнь, рядом с чужим для тебя человеком.
Затаив дыхание я смотрела на отца Дэна, в эту минуту понимая, что он говорит о себе и собственной жизни, которая, очевидно, не была радостной рядом с его супругой, несмотря на все то благополучие, стабильность и деньги, которые окружали эту семью.
— Я знаю, что каждый из вас переживет этот этап достойно, и построит свою жизнь правильно, а главное с тем человеком, который будет по душе.
— Вы не злитесь на меня?
— За что мне злиться? Ты была честной по отношению к моему сыну, и я ценю это, Маришка! Честность и чистота души в нашем мире встречаются очень редко, поверь.
Мужчина улыбнулся мне, в последний раз похлопав по ладони в легком поддерживающем жесте, и поднялся на ноги, чтобы уйти, бросив последний мягкий взгляд на своего сына.
Когда он ушел, я продолжала сидеть в кресле, прислушиваясь к тому, как пикает аппаратура в такт сердцебиению Дэна. Так размеренно и спокойно.
Этот звук успокаивал меня, но я напряженно застыла, вдруг ощутив волну мурашек по телу.
Знак того, что Черный был где-то рядом.
Но только в этот раз меня бросило в панику…
Странную, необъяснимую, когда каждая клеточка тела задрожала, но не от восторга, а от страха.
Я судорожно осмотрелась по сторонам, понимая, что здесь даже спрятаться негде, когда заметила темный силуэт в конце коридора.
Это был не Черный.
Но кто-то такой же высокий и статный.
С королевской осанкой и широкими плечами.
Он неторопливо рассматривал меня, вдруг двинувшись вперед размеренно и грациозно, словно танцор, явно не пытаясь испугать своим приближением, но мое сердце отчего-то заколотилось, даже если по мере приближения этого мужчины я увидела белый врачебный халат.
— Прошу прощения.
Я напряженно вытянулась, услышав его голос — низкий, с легкой хрипотцой, неторопливый и основательный.