Я старательно выбирала время, чтобы никто не мог уследить, куда именно я направилась, когда всех согнали в новую церковь, ради того, чтобы в очередной раз слушать эти басни про единого нового бога, который любит всех нас.
А я видела то, что сотворили старые боги! Ощутила силу и могущество их создания! Поэтому и лгать новому богу было не совестно.
Сказала, что заболела и пойду вместе со всеми, если только никто не боится заразиться.
Боялись. Еще как боялись.
После нападения стаи волков на деревню, хоть и остались все живы, по крайней мере, из людей, а на меня стали коситься.
Невестка клялась, что никому не рассказала про волколака и что я касалась его, не боясь, что он разорвет меня в клочья, а я ей верила, и знала, что от людей ничего не скрыть, и рано или поздно все заговорят о Черном снова.
Когда под утро в деревне прекратилась паника и все стали расходиться по домам, продрогшие до костей и вздрагивающие даже от скрипа снега под собственными ногами, мы с невесткой кое как прислонили вырванную с корнем дверь, чтобы сохранить остатки тепла, и забрались на печку, кутаясь в шкуры и обнимаясь, чтобы согреться.
В доме не осталось ни одной целой вещи, а мы были настолько измучены этой сумасшедшей ночью, что не было сил выбросить обломки на улицу, не считая той части, которой растопили посильнее печь.
Даже говорить сил не было, но и уснуть не могли, прислушиваясь к тому, как глава деревни считал, сколько скотины загрызли или уволокли с собой волки, и как мужчины собираются теперь выставлять на ночь дозор, чтобы больше подобного не повторилось, а еще построить вокруг деревни забор.
Все постепенно приходили в себя.
Только брата так и не было…
— …ты не знала, что он ТАКОЙ? — тихо прошептала невестка, лежа за моей спиной и обнимая рукой, на которой теперь выступило еще больше синяков и царапин по вине брата.
И я конечно же знала, о ком она говорит, но не могла придумать, что ей ответить, покрывшись испариной, ведь она поняла. Все поняла.
И мне стало стыдно и боязно, оттого, что Черный может быть в опасности, даже если отчетливо понимала, что его сила гораздо больше человеческой и за спиной стоит целое серое войско.
Потому сконфуженно молчала, глядя в стену и считая удары собственного сердца, которое заколотилось от одной только мысли о нем.
Я не видела Черного с тех пор, как теленок получил свое второе рождение. И скучала по нему…
— Когда я была маленькая, бабушка мне рассказывала о таких, как он, — продолжила все так же тихо невестка, не дождавшись от меня ни слова в ответ. — Называла их детьми Велеса и говорила, что они мудры, как люди, но сильны, словно звери. А еще очень страстные.
Женщина чуть улыбнулась, убирая осторожными пальцами пряди спутанных волос с моей шеи, чтобы еще раз увидеть отметины на моем теле, которые теперь смешались с побоями брата, выдыхая мне в затылок:
— Действительно страстные. Но страсть их жуткая, губительная.
— Почему? — прошептала я, чувствуя странное волнение, в желании узнать о Черном как можно больше того, что сам он едва ли расскажет мне.
— Бабушка говорила, что раньше в лесах находили растерзанных девушек. Практически все они были обнаженные и познавшие мужскую ласку, от которой и погибли. Помню, что многие уходили в лес сами, соблазнившись видом этих мужчин, но не понимали, что их страсть и похоть настолько сильна, что они не способны сдерживать ее, причиняя боль, и даже убивая этим. Бабушка говорила, что их нельзя бояться и нельзя бежать.
Я нервно улыбнулась кончиком губ, подумав, что это две самые невозможные вещи, которые можно сделать, оказавшись рядом!
Не бояться и не бежать!
Невестка замолчала, касаясь осторожно пальцами тех отметин, которые теперь находила на моей шее и плечах, а я притихла, погрузившись в эти слова и понимая, что они не врут, но начиная думать, что возможно по этой самой причине Черный приходил ко мне только во снах, боясь касаться в реальности, чтобы не причинить вреда?
— Чудо, что ты осталась жива, когда он был рядом, Марьяна.
Я прикусила губу, чтобы только не признаться в том, что в реальной жизни видела его всего дважды, и все эти следы от его ласк оставались на мне после снов. Снов горячих и яростных.
— Одно хорошо, если он на самом деле привязался к тебе настолько, что вышел из леса в облике зверя, услышав твой плач и крики, то теперь тебе бояться нечего. Кроме него самого.
Эти слова не выходили из моей головы все те дни, пока я вынашивала план, как смогу сбежать, не привлекая внимания, и увидеть его лицом к лицу, даже если после рассказа невестки становилось жутко.