– Шевы, они разные бывают, – рассказывал Тархо. – Самые обычные – это злые коряги. Бывало, заблудится человек в лесу, зайдет куда не положено. Там его и поймает коряга – вцепится в ногу, и больше не выпустит. Сколько народу так из чащи не вернулось… Но коряга ладно, ее хоть видно, можно остеречься. Куда хуже – нутряной мох…
– Это что еще за напасть? – с любопытством спросил Велько.
– С виду обычный белый лишайник, живущий на сырых камнях. Но если на нем ляжешь спать – переползет на кожу, заберется в ноздри и уши, поселится у тебя внутри…
– Ишь, дрянь какая, – содрогнулся парень. – А как от нее избавиться?
– Никак. Скоро помрешь, а тело твое будет бродить по лесу…
– Зараза! Буду теперь смотреть, куда ложусь спать!
– Еще бывает, что лягушка вдруг захочет пить человеческую кровь…
– Да хватит уже! – крикнул кто-то.
– Нет, пусть еще расскажет! Давай, Тархо!
– А хуже всего – перерожденные звери, – охотно продолжал мерянин. – Если шевой становится зверь, он начинает расти, и растет, пока не станет огромным. Ему нужно много еды, и он начинает охотиться на всех подряд – особенно на людей… Лесные звери человека боятся, но шеве страх неведом, а человечье мясо сладкое…
– Лягушка-упырь, ишь ты, – хмыкнул кормщик. – А про комаров что же не рассказываешь? Тут, в карельских землях, говорят, такие комары бывают – с филина! Подлетит такой, воткнет в тебя хоботок, да всю кровь разом и выпьет!
У костра раздался дружный хохот.
– Вам бы все смеяться, – недовольно заметил Кевит. – Лучше бы богов своих призвали на помощь! Скоро она вам понадобится! Черный островняк неспроста так назван. Тут и в прежние годы было нечисто, но с прошлой весны ни один рыбак по доброй воле сюда не сунется… Только безумные нурманы лезут очертя голову. Однако с сокровищами пока еще никто не вернулся. Зато неупокоенных мертвецов все прибавляется…
– И в самом деле, – громко сказал Нежата. – Хватит уже травить байки о лягушках-упырях. Кевит, расскажи парням о Великом Хауги. Мы знаем, что говорилось на вече – а кто он, и откуда взялся…
Взгляды новгородцев устремились на проводника. Все они помнили, как посланники от карелов прибыли в Новый город и как просили защитить их родные земли от морского чудища.
– Стало быть, хотите побольше знать про Хауги, – не слишком охотно отозвался карел. – Ну, слушайте…
Большой, густо населенный Кукушкин остров – сердце земли карьяла. Он запирает устье богатой притоками реки Узервы, которая служит главной лесной дорогой из земли нурманов в земли словен. Не удивительно, что на такой полезный остров зарились и нурманы, и новгородцы. Те и другие уже предлагали местным карелам поставить там надежную крепость – якобы для защиты торговых путей. Карелы, понимая, чем дело пахнет, соглашаться не торопились.
Но однажды пришла нежданная, негаданная беда. В устье Узервы из моря Нево начало заплывать неведомое чудище. Сперва оно лишь рвало сети и пугало рыболовов. Потом начались дела похуже.
– Сам видел, – рассказывал Кевит. – Как-то на закате стояли на пристани с родичем… Вдруг моя белая лайка понеслась вдоль причала. Добежала до самого конца – и давай рычать на воду. Мы только подивиться успели, как вдруг вода будто вскипела! И прямо из под пристани высунулась зубастая пасть – да такая, что человек влезет!
Кевит руками показал размах челюстей.
– Схватила лайку – зубы щелкнули, словно капкан! Бедняжка только взвизгнуть успела, и пропала. Вот тогда мы и поняли, что рядом с нами поселился огромный ящер. Ну а потом такие дела начались, что о собаке все позабыли…
Карел принялся рассказывать новгородцам, как жители Кукушкиного острова решили устроить облаву на неведомую тварь.
– … вдруг лодка аж в воздух подскочила – и перевернулась! Восемь сильных парней вышло на ту охоту, ни один до берега не доплыл…
– Кто ж так делает, – проворчал Нежата. – Вот я бы… Ты слушаешь, брат?
Велько смотрел в другую сторону. Его взгляд был прикован к лунной дорожке, дрожащей в отдалении на глади залива. Не рябь ли это? Еле-еле заметная – будто кто-то очень медленно, осторожно плывет под водой…
– Здесь-то его нет, – проследив за взглядом юноши, заметил Кевит. – Великий Хауги не любит голые скалы. Даже на Кукушкином острове он выбирал места, где можно неожиданно напасть из густых тростников. Его логово дальше, в диких ильменях…
«Как раз там, куда поплыли нурманы», – отметил про себя Нежата.