– Видимо, купание в здешней воде способно пробудить к жизни некоторые запахи, – предположил я. – Из числа пребывавших доселе в законсервированном состоянии.
– Буэнос ночес, сеньоры, – донеслось до нас.
– Буэнос-буэнос, – отозвалась старательно зажимавшая нос Бренда. – Только для начала станьте с подветренной стороны. Нет, не там, еще дальше.
– Понимаю, – печально вздохнул наш ночной гость. – Мой нынешний облик способен лишь осквернить взгляд столь прекрасной сеньориты…
– Сеньоры. Сеньоры Ханко.
– О, простите, конечно же, сеньоры. Поверьте, когда-то я, как и мое одеяние, знал лучшие времена…
И времена эти, подумал я, были в веке эдак шестнадцатом. Черт, да любой нищий Фриско по сравнению с этим парнем выглядел записным щеголем!
– …Но увы – козни недоброжелателей, происки завистников…
– Карл, – мягко сказал Рысьев, – настоятельно рекомендую опустить эту часть вашей истории и перейти непосредственно к 12 сентября 1820 года, когда в порту Кальяо бросила якорь шхуна «Мери Диар», капитаном на которой был некий шотландец Скотт Томпсон.
– Не некий, сеньор, вовсе не некий! – хихикнул оборванец. – И звали его вовсе не Скотт, а Диего.
– Может, и не Томпсон? – скептически прищурился русский.
– Может, – неожиданно охотно согласился наш гость. – Потому как Томпсон – это фамилия матери-англичанки, отца же капитана звали Луис Пефес. Или, сеньор, вы всерьез думаете, что вице-король Перу позволил бы доверить сокровища первому встречному морскому бродяге? О нет, капитана Диего Томпсона в Кальяо знали, и знали хорошо – как примерного и добропорядочного моряка.
– А можно, – задумчиво произнесла миссис Ханко, – поподробнее о сокровищах?
– Они кучей валялись на пристани. – Бродяга хихикнул вновь. – Золото… серебро… камни. Испанцы спасались от армии Хосе Сан-Мартина, чьи гвардейцы уже подходили к Лиме. Им позарез нужен был корабль, способный увезти сокровища и их владельцев подальше от мести восставших – и «Мери Диар» подвернулась очень кстати. Очень, очень, Очень… – На последнем слове голос оборванца сорвался на визг, а затем он закашлялся. – Прощу простить меня, сеньоры, – прохрипел он, картинно хватаясь за грудь. – Но не найдется ли у вас глоток – только смочить горло, а затем старый Карл Пломмер продолжит свой рассказ?
– Вот примерно до этого места мы и выслушали его днем, – развернувшись к жене, сказал я.
– Ну и зачем вам, двоим, – на несколько секунд Бренда замолчала, очевидно, подыскивая подходящий эпитет, – Пьеро, стукнуло в головы притащить этого несвежего зомби на мою яхту?
– Главным образом, – начал Рысьев, – нам хотелось определить, насколько сей благородный идальго жаждет поведать нам свою историю.
– По-моему, он жаждет нечто иное, – фыркнула моя прекрасная половина.
– Вопрос стоит так – жаждешь ли ты выслушать окончание его истории?
Вместо ответа Бренда, наклонившись, подцепила за горлышко одну из бутылок.
– Держи!
– О, тысяча благодарностей, прекрасная сеньора… – начал Карл.
– Можешь оставить их при себе. Рассказывай.
– К утру следующего дня большая часть драгоценностей уже находилась в трюмах корабля. А на его борту – отряд испанских солдат для их охраны. Все было готово к отплытию. Но, как видно, – бродяга злорадно хихикнул, – губернатор все же решил подстраховаться и не рискнул отпустить «Мери Диар» без дозволения, хи-хи, вице-короля.
В этот момент наш гость наконец совладал с пробкой бутылки.
– Вице-король же, – не дождавшись окончания буль-буль-буль паузы в речи бродяги, произнес Рысьев, – ознакомившись с проблемой, категорически запретил выход шхуны. Он решил подождать, пока в гавани появится какой-нибудь испанский военный корабль, который мог бы обеспечить гарантии благополучной доставки столь ценного груза.
– А разве солдаты на борту казались ему недостаточной гарантией? – спросила Бренда.
– Видимо, нет, – кивнул вампир. – Эй, любезный, вы завершили процедуру смачивания гортани? Если да, то будьте любезны продолжить!
– Разумеется, сеньор. Итак, сокровище лежало в трюмах, шхуна стояла у причала, и вид этого сокровища разъедал душу капитана сильнее любой кислоты.
– Неужели ему пообещали так мало? – ехидно осведомилась Бренда.
– О нет, сеньора, ему пообещали много. Для капитана маленького каботажника – очень много. После этого фрахта капитан Томпсон мог бы уйти на покой… или прикупить небольшой флот и основать собственную компанию малость побольше той, что пустил на ветер его папаша. Но когда осознаешь, что твоя награда – не более чем пыль по сравнению с теми сокровищами, которые лежат на твоем корабле, отделенные от тебя всего лишь несколькими дюймами досок… Золото обладает собственной магией, сеньора, и мало кто может устоять против нее. Думаю, доведись любому из нас увидеть подобные сокровища, он понял бы дона Диего.
– Мне – довелось! – холодно отрезала Бренда. – И, представьте себе, я сумела при этом не потерять головы.
Я с превеликим трудом удержался от недоверчивого хмыканья. «Сумела не потерять головы»? А орочьи пляски по всей пещере, попытки искупаться в самой большой из золотых куч, вопли: «Мы богаты, Крис, черт тебя дери, мы богаты!», от которых каменный свод едва не рухнул нам на голову, – это мне, надо полагать, приснилось? Равно как и то, сколько фунтов моя будущая жена попыталась навьючить на себя первоначально, – и то, сколько шагов она сумела пройти, прежде чем наполненный золотом мешок едва не размазал ее по камням.
– Прошу прощения, сеньора, – взмахнув бутылкой, Пломмер попытался отвесить нечто вроде поклона, едва не свалившись при этом за борт, но в последний миг сумев ухватиться свободной рукой за леер. – Разумеется, капитан Томпсон не был ангелом, подобным вам. Он и команда «Мери Диар» были всего лишь людьми… равно как и испанская стража на борту шхуны. Да, сеньора, эти несчастные испанцы были всего лишь людьми – а когда человеку проводят по горлу хорошо наточенным лезвием, он от этого обычно умирает.
– Только не в мачту! – быстро сказал я.
– Почему? – с ноткой разочарования осведомилась Бренда, все еще удерживая руку с тускло сверкавшей меж пальцев полоской лезвия, чуть отставленной для броска.
– Она стальная.
– Продолжайте, Карл. – Русский уже успел наполнить свой бокал чем-то светлым. Я даже вяло позавидовал его магическим талантам и лишь потом вспомнил про ведерко со льдом и «Токаем», которое мы опустили в ствол мортиры в начале вечера, после чего увлеклись дегустацией творений местных виноделов.
– И надо же было такому приключиться, – бродяга снова хихикнул, – что как раз в тот момент, когда «Мери Диар» пыталась выскользнуть из гавани, у входа в нее появился фрегат. Испанский фрегат, которого так ждал вице-король.
– Все утопли?
– Нет, сеньора. Ведь на фрегате не могли знать, отчего возникла суматоха в гавани, и потому «Мери Диар» сумела ускользнуть. Понятное дело, как только фрегат бросил якорь, на борт к нему тут же поднялся гонец с приказом догнать и вернуть шхуну – да только «Мери Диар» оказалась проворной девчонкой. Она с легкостью ушла от испанца, да, ушла… Простите, сеньоры, а не найдется ли у вас еще одной бутылочки этого воистину божественного винца? Первая кончилась как-то чересчур быстро… о, тысяча благодарностей, сеньора Хинко…
– Ханко. И учти, это не просто бутылка.
– О да, конечно, это не просто бутылка, а бутылка самого замечательного…
– …пойла, которое только можно сыскать по эту сторону экватора! Но для тебя это еще и клепсидра. Знаешь, что это такое?
– Как я уже поведал, сеньора, – Пломмер попытался гордо вздернуть подбородок, но вложил в это движение слишком много экспрессии и в результате едва не шлепнулся на палубу, – мне доводилось знавать и лучшие времена. Клепсидра, сиречь водяные часы…
– …делают кап-кап-кап. А эта бутылка делает буль-буль-буль в твою бездонную глотку. И если ты не закончишь свой рассказ до того, как она опустеет, то в полет за борт вы отправитесь вдвоем!