«Магия воды…»
«Не умеет плавать…»
«Сожительствовала с демоном…»
«Переживает чувство вины, не лишена сострадания, склонна оправдывать себя…»
И как вердикт: «Раскаянья нет».
Подавив желание помочь свече упасть на стол, я задержалась взглядом на буквах, которые епископ еле заметно нарисовал рядом с моим именем: «В.N». И что они означают? «Обратить внимание»? «Безнадежна»?
Я прочитала записки епископа и об остальных – упырях из Пюита и Эшвуда, и о леди Марил. Короткие фразы, отсылки к похожим случаям, имевшим место в прошлом. Были упоминание о неком упыре Валтасаре, который так же, как и упырь из Эшвуда, сплотил вокруг себя девиц, превращенных в упырих, и пара строчек о ведьме Перхте, которая, как и леди Марил, пыталась соблазнить священнослужителя во времена правления прадедушки нынешнего короля. Имя Перхты было мне знакомо, о ней до сих пор рассказывали страшные истории детишкам. Удивительно, что епископ вспомнил о ней и даже нашел похожие черты.
«Плясала на пиру, прячась за другую ведьму, чтобы ее невозможно было обнаружить».
Леди Марил тоже плясала. И все время прижималась ко мне, как будто пыталась за меня спрятаться. Не потому ли Ларгель Азо ее не почувствовал?
Снова перечитав записи, я нашла их отличным пособием для убийства. Однако про Харута не было сказано ни слова. Ларгель Азо не успел о нем написать? Обратился в бегство, даже не забрал свои записи, бросил чернила и перья.
Сев за стол, я задумчиво простучала ногтями по подлокотнику кресла, совсем как епископ. Но уже не записи об упырях интересовали меня. Какая женщина смогла довести Ларгеля Азо до такого безумия, что он позабыл, что обнимает ведьму, прелюбодейку и убийцу невинных? Несомненно одно – все что касается этой женщины, затрагивает его до глубины души. И мне стало досадно, что я ничего не знаю об этой женщине, ранившей его так глубоко.
С чего бы мне так болеть о ней? Потому что дело касается епископа Ларгеля. Потому что я увлечена им.
Я повторила эту фразу громко, и мой голос странно прозвучал в спальне, где кроме меня никого больше не было.
Вот я и сказала правду. Ту, которую до этого знало мое сердце, а теперь понял и мой разум.
Ни один мужчина не стоял передо мной на коленях, даже Харут, когда соблазнял. И леди Марил была трижды права – Ларгель Азо не каменный истукан, каким кажется. Я снова ощутила его руки на своем теле – крепкие, жадные, горячие даже сквозь рубашку.
Он знает, что такое страсть. Он тянулся ко мне, как умирающий от жажды тянется к воде. Харут тоже тянулся, но его желание было корыстно, а Ларгелю Азо нечего получить от меня. Его желание настоящее, без фальши. Жаль только, что это желание направлено не ко мне. Я усмехнулась: была когда-то ведьма привлекательней и ловчее. Та, о чьих поцелуях о сих пор грезил епископ. Моими же поцелуями Ларгель Азо не впечатлился, если удрал из спальни. А его поцелуи были памятны мне до сих пор. И то, как он удержал меня, положив руку на затылок, я тоже помнила. Была ли это минутная слабость или вместо меня он тоже видел ту, другую? Этого я не знала.
Разве можно не плениться таким мужчиной? В нем нет смазливой красоты Харута, и он вовсе не ужасное чудовище, не демон во плоти. Я видела демонов и могу судить об этом. Он не слабосильное существо, вроде Волверта, и не уступит знаниями колдовских тайн, в том числе и черных, но использует их не ради корысти. Что бы ни говорили о нем, и что бы я о нем не думала сначала, он делает великое дело, пусть и незаметное для большинства.
Может быть, все сложилось бы по-другому, встреться мы раньше. Хотя, если он принял целибат в юности, то наша встреча, случись она лет на пять раньше, ничего бы не изменила.
Дверь неожиданно распахнулась, и я вскочила, как воровка, застигнутая на месте кражи. Но это был не епископ, а всего лишь Эмер. Она проскользнула в спальню бочком, и застыла у порога, сложив руки на животе.
- Напугала, - проворчала я, небрежно собирая в стопку пергаменты, чтобы записки Ларгеля Азо оказались внизу, и сестра не смогла их прочитать. Ей незачем знать о наших злоключениях.
- Что случилось? – спросила Эмер. – Епископ выскочил из твоей комнаты, как кипятком облитый. Вы повздорили?