Эмер сладко спала, и будить ее я не собиралась. Она пришла бы в ужас, если бы узнала, что едва забрезжил свет, я помчалась к страшному и грозному Ларгелю Азо.
Мне не пришлось стучать в двери комнаты, где располагались служители яркого пламени, потому что навстречу мне вышел Кенмар. Он был в черном квезоте и шапке, натянутой до ушей.
- Где твой хозяин? – спросила я.
- А разве он не с тобой? – ответил он зло, даже не подумав снять шапку.
- Если бы был со мной, я бы у тебя о нем не спрашивала, - объяснила я нарочито ласково, словно разговаривала со слабоумным.
- Не знаю, - передернул он плечами, - не видел его сегодня. Может, пошел в церковь.
- Его там нет.
- Может, уехал с милордом Годриком?
- Годрик отправился с утра в кузни, сомневаюсь, что твоего хозяина привлекает кузнечное дело.
- Отчего нет? – ответил Кенмар с обманчивой вежливостью. – Милорд Годрик обещал ему новый меч… чтобы отсекать головы ведьмам одним ударом. Какая-то новая ковка, чтобы лезвие было острее, чем бритва. Будет перерубать шеи с одного удара – вжух! – и готово! Особенно такую тонкую шею, как твоя…
- Да ты покровожадней некоторых упырей будешь, - сказала я, стараясь не показать, как меня задело упоминание об отсечении голов. – Уверен, что не упырь? А то новый меч может пройтись и по твоей шее.
- Смотри, чтобы мой кинжал не прошелся прежде по твоему языку, - парировал он. – Слишком длинный.
Мы расстались со взаимной ненавистью, и я пошла прямиком в церковь. Если Ларгель Азо позабыл о платке для святой Меданы, я могу сделать подношение и без него.
Положив платок на алтарь, я поклонилась и поцеловала холодный камень в изножье саркофага. Утренняя служба закончилась, и в соборе не было никого, кроме меня, поэтому я могла побеседовать со святой свободно.
- Надеюсь, я правильно тебя поняла, - сказала я, обращаясь к гробу Меданы, - и платок придется тебе по душе. За подношения обычно полагается что-то просить, но я ничего не прошу. Ты помогаешь влюбленным, и мне твоя помощь ни к чему. Зачем молить о любви той, которую везут на королевский суд?
Поклонившись в сторону алтаря, я хотела уйти, но одна мысль заставила меня задержаться:
- Нет, все-таки у меня есть о чем тебя попросить. Один из Азо нуждается в твоей помощи. Ларгель Азо. Помоги ему, помолись за него. Я чувствую, что он страдает. Пусть душа его успокоится, и в нее придет мир.
Я постояла, ожидая если не явления, то хотя бы знамения, но Медана не появилась, и вообще ничего не произошло. Стараясь не стучать каблуками, потому что каждый шаг отдавался эхом под каменными сводами, я вышла из церкви.
Солнце светило в окна, и день обещал быть светлым и радостным. Пройдя уже три оконных пролета, я подумала, что можно было положить платок на гроб Меданы, а не на алтарь, чтобы не было сомнений, кому предназначается этот дар. Но когда я вернулась, платка на алтаре уже не было, хотя я отсутствовала не больше двух минут, а в церкви по-прежнему было тихо и пусто.
Приняв это как знак, что святой Медане понравился подарок, я еще раз поцеловала гроб и удалилась. Теперь можно было и позавтракать, а потом я хотела вернуться в спальню и проспать до вечерней трапезы, потому что бессонная ночь брала свое. Но отдохнуть мне не пришлось. Едва я положила голову на подушку, появилась Эмер – красная и запыхавшаяся.
- Епископ велел тебе быть готовой через час! – выпалила она. – Он сказал, вы сегодня же уезжаете! Почему сейчас, ближе к обеду, а не с завтрашнего утра? Вы не успеете в Тансталлу до вечера, придется заночевать где-то в дороге…
- Он главный, ему решать, - ответила я сдержанно, но мне было понятно, что причиной такой спешки была прошедшая ночь. Наверное, господину епископу стыдно показываться мне на глаза после того, как я видела его слабость, и он мечтает избавиться от меня поскорее.
- Хорошо, что я приказала заранее собрать для тебя сумку, - тараторила Эмер. – Там смена платья, и украшения, и все прочее, что может понадобиться… И деньги, я положила тебе кошелек с монетами… Все в столице любят деньги…