- Лелемио! Тебе же сказано было присматривать за входом! – крикнул кто-то басом.
Ему ответили несколько мужских голосов, раздался женский смех – переливчатый и звонкий.
- Да он с гостями!
- В такую погоду кто-то еще и по дорогам бродит?
- Лелемио, ты не разбойников ли впустил?
- Глупые, там женщина.
Щурясь на свет после темноты, мы прошли в комнату, сразу к камину, нас пропустили и даже услужливо смахнули золу с камней, чтобы Айфа могла сесть.
Мы были заляпаны грязью с головы до ног и мало походили на господ, но Айфа прошла к огню с такой грацией и села на камень с таким изяществом, что никто бы не усомнился в ее благородном происхождении. Волосы она завязала узлом пониже затылка, и даже грязные щеки и расцарапанные руки не умалили ее красоты.
- Дама хорошо себя чувствует? – к ней услужливо наклонился мужчина, державший лютню. – Позвольте представиться, милая гостья. Меня зовут Монти. Монти Малвинд. Да у вас руки в крови! Вы не пострадали?
У него было красивое лицо и светлые волосы, пышно спадавшие на плечи. Даже слишком красивое лицо. Как у девицы, только не такое мягкощекое. Глядя, как он склонился над рукой Айфы, припадая в поцелуе, я только поморщился.
- Мы попали в бурю, - сказал я. – Лошади убежали, мы еле успели спрятаться. Меня зовут Вулф, это мой кузен Абель, а это – моя сестра.
- Рахель, - сказала Айфа сладко. - Леди Рахель.
На это оставалось только промолчать. Она решила подыграть мне и назвалась древним именем, которое означало «Овца».
- Чудесное имя! - восхитился Монти, не выпуская руку Айфы из своей. – Моя матушка всегда говорила, что благородную даму можно узнать по тому, как спадают складки ее одежд. Я сразу понял, что вы – не простая девица с большой дороги.
- Благодарю, - произнесла Айфа, вежливо потупившись, откинула с лица мокрые волосы и одарила красавчика улыбкой. Так умеют улыбаться только знатные дамы – немного отстраненно, немного холодно, но неизменно вежливо. А если при этом еще и глаза горят, как драгоценные камни, намекая, что куртуазность заметили и оценили – поистине, пагубное явление.
Монти прекрасно понял и улыбку, и взгляд. Он рассыпался в комплиментах и участливо закудахтал, расспрашивая, что заставило нас отправиться в путь в такую непогоду. Айфа медленно, но непреклонно убрала руку и потянулась к огню, давая понять, что прикосновения ей неприятны. Красавчик понял и это, и настаивать не стал.
- Мы вот идем в столицу, - доверительно рассказывал он. – Дождь полил очень некстати, но Амелия заметила мельницу, мы здесь укрылись и встретили вас. Мельница рабочая и совсем пустая – забавно, правда? Но то, что вы появились – это как воля небес. Очень приятная встреча! Вернее, не совсем приятная, - он рассмеялся, оглядываясь, предлагая другим разделить его шутку. – Но я знаю, как все исправить. У нас здесь есть паровая баня, где вы можете привести себя в порядок, а у Амелии найдется смена платья. Ах, простите, не представил вам остальных. У нас тоже есть дама – Амелия. Она здесь с отцом. Вон тот здоровяк – ее отец, сэр Юджин Барт. Этот бледный юноша – мой брат, Дилан Малвинд. Он поэт, так что уверен, что ваша красота сподвигнет его на написание очередной баллады, - и он тут же запел вполголоса, а голос у него был красивый, под стать внешности: - Пришла красавица в мой дом, дождь на щеках, и ночь – в глазах…
Я заметил, что Амелия – юная девица, которая могла бы считаться красивой, не появись здесь Айфа, передернула плечами. Наверняка, сладкоречивый Монти до нашего прихода именно ей напевал баллады о глазах и щеках.
- Тот недотепа, что вас привел – наш друг Лелемио Уэс, - продолжал называть Монти, - вон там в углу – старина Нокс, он мрачноват, но это от вина. Не принимайте на свой счет.
- Да уж, - сказал вдруг громко «старина Нокс», сидевший до этого нахохлившись, как взъерошенная сова. Он был тощий, как и Лелемио, такой же сутулый, но гораздо выше ростом. – Придется потесниться. Комнаты тут всего три. Женщины могут расположиться вместе…
- Я буду ночевать с братом, - сказала вдруг Айфа, улыбаясь так чарующе, что красавчик Монти приоткрыл рот, глядя, как просияло ее лицо. – Рядом с ним мне спится спокойнее.
Снаружи раздался еще один удар грома. Гроза явно не собиралась легко сдаваться.