- Иди, я покараулю, - сказал Ларгель и прислонился плечом к косяку.
Не заставляя себя просить дважды, я юркнула под войлок.
Паровая баня! Оказавшись в крохотной каморке, где посреди стояла печь с раскаленными камнями, я почувствовала себя на небесах. Что еще надо промокшему и продрогшему до костей путнику? От предбанного помещения парильню отделяла всего лишь занавеска – достаточно отдернуть ее и войти. Что бы я сделала, войди сюда сейчас Ларгель Азо?
Не удержавшись, я хихикнула – вот, стоило согреться и получить возможность помыться, как я опять начала думать о разврате. А ведь после истории с Харутом клялась, что наелась страсти на всю жизнь. Однако это слишком лакомое блюдо, чтобы отказаться от него надолго. Тем более – навсегда.
С трудом стащив с себя мокрое платье, я постелила на лавку нижнюю рубашку и плеснула на камни воды. Горячий влажный воздух проник в грудь, окутал тело, погрузив в блаженную истому. Я села на лавку, подтянув ноги, и несколько минут наслаждалась теплом. Потом плеснула еще воды, и еще. Воды было вдосталь, и я вымыла и ополоснула волосы, вымылась сама и постирала платье и рубашку.
Платье Амелии было узковато в груди, но оно было сухое и чистое, а это главное. К тому же, за последнее время я привыкла к чужой одежде. Придерживая волосы на весу, чтобы стекала вода, я вышла из парильни, холодный воздух приятно коснулся разгоряченного лица. Сейчас бы поесть, утолить жажду и лечь спать. И спать до утра, а ветер и дождь пусть беснуются снаружи.
- Вечное блаженство тому, кто придумал баню, – сказала я. – Словно заново родилась.
Ларгель Азо сидел на корточках у выхода, с терпением верного пса. И поскреб за ухом точно, как пес.
- Ты грязный, надо помыться.
- Надо, - согласился он.
- Так за чем же дело стало?
- Не хочу оставлять тебя с Кенмаром, и с этими… - он мотнул головой, имея в виду Монти и компанию, чьи голоса доносились из каминного зала.
- Подожду тебя здесь, - пообещала я, - только не усни, я устала и не желаю полчаса подпирать стену.
Он колебался совсем недолго, а потом приподнял войлочную занавеску и шагнул внутрь парильни.
Разбирая пальцами пряди, чтобы просохли побыстрее и не так спутались, я слышала, как епископ льет воду на камни, и как сердито они шипят.
Мне вдруг захотелось взглянуть на Ларгеля Азо. Один раз я видела, как он моется, и тогда он даже не потрудился снять штаны. Сейчас он тоже станет мыться в одежде?
Любопытство – самая страшная пытка, так говорила еще моя бабушка. Только теперь я поняла, насколько она была права. Потоптавшись у порога, я все-таки решилась на крамолу. На цыпочках подкралась к занавеске и отодвинула краешек, заглянув в парильню одним глазом.
Клубы пара окутывали фигуру епископа, потому что он только что плеснул воды на раскаленные камни, но все равно разглядеть его можно было без особого труда. Сложен он был не так безупречно, как Харут, но приятно для женских глаз – плечи широкие, ноги ровные. А главное – все остальное тоже не разочаровывало.
Мужское тело притягивало взгляд, и я отодвинула занавеску еще немного.
Шрамы на руках я уже видела, несколько старых шрамов на груди разглядела лишь теперь – длинные полосы рядами, как от когтей. Можно было только гадать, какое чудовище их нанесло.
Ларгель повернулся ко мне спиной, окатывая себя водой, и я увидела на лопатках и пояснице несколько свежих синяков – память об урагане, который нам пришлось пережить. Он закрывал меня собой, придавив к земле, и уговаривал не бояться. Не страшился урагана, а вздрогнул, когда я прикоснулась к нему в темноте. Я до сих пор ощущала кончиками пальцев то прикосновение – кровь в жилах епископа двигалась упругими ровными толчками. Я коснулась его шеи и ощутила силу – упорную, неумолимую, но такую притягательную.
А теперь он сел на лавку, прислонившись затылком к стене, и закрыл глаза. Лицо было спокойным, почти умиротворенным. Капельки пота блестели на лбу. Мне захотелось стереть их – пальцем, губами. Но я не осмелилась потревожить его. Он отдыхал, а я уже успела узнать, что отдыхал Ларгель Азо редко. Даже в Дареме у него не случилось ни одной спокойной ночи – по моей вине. Как странно, что он не нашел пристанища в такой неприступной крепости, как Дарем, и смог расслабиться лишь на мельнице, ночью, по соседству с бурей, подозрительными людьми и ведьмой.