- Похоже, я вас впечатлил, - продолжал нашептывать мне Монти. Он угадал мое смятение и наслаждался им. – Вы же не хотите невинных жертв, моя леди? А они будут, если проявите упрямство. Поэтому лучше бы вам принять мое предложение. Буду ждать вас здесь после полуночи, когда все уснут… - он поцеловал мою руку и отошел к Амелии.
Она изобразила обиду и даже отказывалась разговаривать с ним, но вот Монти Малвинд взял лютню, настроил и запел. Девица сразу растаяла и заулыбалась. Исполнение, и вправду сказать, было отменное. И голос, и музыка производили чарующее впечатление.
Но древняя любовная баллада меня не трогала. Я сидела, как на иголках, лихорадочно размышляя, что предпринять. Если Харут требует покорности, то в случае моего отказа уничтожит всех – и Амелию, и ювелиров, не подозревающих, что рядом с ними бродит кровожадное чудовище, и… Ларгеля. Даже смерти подлеца Кенмара я не желала. А уж Ларгель… Открыться ему, сказать, что демоны рядом? То, что епископ не почувствовал демона на мельнице, еще больше уверило меня в силе Харута. И как Вольверту удалось справиться с ним? Ах, почему, почему я не расспросила мужа об этом, когда он был еще жив! Но сейчас уже поздно казниться за то, что было сделано, а что нет. Теперь надо думать, как спастись.
Я продолжала пить вино, как ни в чем не бывало, а мысли летели быстрее, чем испуганные птицы. Что сделать? Как поступить? Сбежать, как я сделала в Роренброке, когда поняла, что Харут не погиб и ищет меня?
Но куда бежать, если епископ сразу же прикончит посредством клейма. Или – того хуже! – выследит, как в прошлый мой побег. Если найдет он, найдет и Харут.
Вдруг стало тоскливо, и я представила темные воды озера, плескавшие вокруг мельницы. А если выйти и прыгнуть с мостков?.. Епископ справедливо указал в своем донесении – «плавать не умеет».
Ларгель Азо вдруг поднялся и подошел ко мне. Забрал бокал, наполнил вином и спросил неслышно для остальных:
- Что случилось? Что он сказал тебе?
Я посмотрела на него самым честным взглядом и ответила:
- Ничего. Благодарю, но на сегодня мне хватит вина. Нам спать в одной комнате – не хочу терять бдительности.
Он хмыкнул, но отойти медлил:
- Ты точно ничего не хочешь мне сказать?
И я опять повторила:
- Ничего. А ты хочешь услышать что-то особенное?
Кенмар усиленно вытягивал шею, надеясь расслышать, о чем мы разговариваем. Он вообще дергался всякий раз, когда мы с Ларгелем оказывались рядом. Но мне было не до подозрительного ученика, и не до честного облика его мастера.
Когда все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам (мы – на третий этаж, сэр Барт с дочерью и Ноксом – в комнату на втором этаже, братья Малвинд – в соседнюю комнату, а Лелемио – в каморку возле входа, охранять мельницу), я легла на брошенный на пол плед и принялась ждать, когда мужчины уснут. Пойти на ночную встречу – единственное, что мне оставалось. Так я сразу узнаю, кто за этим стоит – демон ли, который поймал меня в ловушку, или Монти, которому вздумалось получить немного любви.
Прошло часа два, так мне показалось.
- Ларгель, - тихо позвала я, чтобы проверить – спит ли.
- Что? – ответил он немедленно.
- Как можно победить демона простому человеку? – спросила я, не придумав другого, более обыденного вопроса.
- Постом и молитвой, - ответил он спокойно, как будто я интересовалась, на каком станке лучше ткать – на поперечном или пологом.
- Разве это действует? А ты знаешь какие-нибудь заклинания? Как поступают священнослужители, когда сталкиваются с демонами?
- Молятся, - ответил он, поворачиваясь лицом к стене и тем самым давая понять, что считает дальнейшие расспросы ненужными.
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Самое время молиться, встретив демона. Наверняка, в ордене яркого пламени знали какие-нибудь древние заклинания, но держали их в секрете. Церковь всегда хранила знания лишь для себя.
В комнате находилось только одно окно, но и в него невозможно было разглядеть луну или звезды – небо затянуло тучами, а само окошко было слишком маленькое, в него с трудом смог бы протиснуться взрослый человек. Я напрасно вглядывалась в него, пытаясь угадать время, а потом закрыла глаза, чтобы не таращиться бестолково в темноту. Оставалось лишь надеяться, что я не пропущу полночь, и что мужчины уснут.