- Да, – сказал я. – Это важно. Мне хватило одного греха, чтобы мучиться столько лет.
Она замолчала, осмысливая мои слова.
- Это та женщина, - сказала она. – Та, о которой ты мечтаешь. Это из-за нее ты мучаешься. Кто же она? Ведьма, которую ты осудил слишком жестоко? Или невинная, которую осудил, как ведьму?
- Всё не так. Она – святая, - ответил я, думая о другом и проверяя, есть ли в мехах прорехи.
- Святая? – в ее голосе послышалось недоверие. – Разве такие бывают на нашей грешной земле?
- Они были. И этого достаточно.
- Не верю, - она упрямо выпятила подбородок – Ты придумал себе святую, а на самом деле она была обычной женщиной, которая тебе отказала. Наверняка, любила другого, а ты для нее был только страшным, лохматым чудовищем…
- Не смей говорить о ней подобными словами, - сказал я.
- А то что? – спросила она, перебрасывая волосы на спину и глядя без страха.
- А то и вправду не доживешь до королевского суда, - беззлобно пообещал я, и она совсем не испугалась.
Кенмар зашевелился и застонал, но мы не обратили на него внимания. Он сел, потирая голову.
- Очухался? – страшно хотелось дать ему подзатыльник, но парню и без того досталось. Я отдал ему один мех, второй стал надувать сам.
В глазах Кенмара прояснилось, и он стал надувать кожаный мешок с двойным усердием.
- Мы поплывем на этом? – догадалась Айфа.
- Говори тише, - посоветовал я, перетягивая обрывком тряпки горлышко меха. – Нас могут подслушивать.
- А тебе? – спросила она, сообразив, что есть только два меха.
- Возьму твою сумку, - успокоил я ее тревогу. – Она тоже из кожи.
- Но как мы незаметно пройдем мимо упырей? – спросил Кенмар, завязывая свой мешок.
- А мы не пойдем, - я указал на единственное окно в комнате.
- Т-туда? – Кенмар начал заикаться. – Но там локтей тридцать!
- Снаружи старое колесо, - сказал я. – Его застопорили, я видел, когда мы стояли на крыльце. Можно спуститься по лопастям.
- Да, можно, - засуетился Кенмар.
Айфа поняла меня с полуслова и подвернула подол, чтобы легче было лазать в темноте. Я не удержался и бросил взгляд на ее стройные ноги. На ней были короткие нижние штаны из белого шелка, отороченные кружевом, но кожа казалась светлее шелка.
Заставив себя не думать о женских ногах, я перетащил несколько мешков под окно, связал вязки надутых мехов и надел их Кенмару на шею. Потом попросил Айфу отойти к противоположной стене.
- Мне надо сказать кое-что ученику, - объяснил я, - это не для сторонних ушей.
Она обиделась, но послушно отошла в сторону и даже отвернулась.
- Слушаю, мастер? – Кенмар смотрел с готовностью, но потом отвел глаза. Ему было стыдно.
- Ты ненавидишь ее, - зашептал я ему в самое ухо, - но это ненависть не к ней. Ты испытываешь ненависть к себе. За то, что поддался слабости. Не надо ненавидеть себя за слабость. Все мы люди, все мы совершаем ошибки. Ты можешь помочь ей спастись, - я указал на Айфу, - и тем самым искупишь свой грех. И ненависть уйдет. Понял?
Он не понял, но кивнул.
- Не дай ей утонуть, - сказал я и внезапно заволновался, и стал заикаться совсем как Кенмар недавно. – Спаси ее от реки, она не умеет плавать.
Кенмар с присвистом втянул воздух, потому что догадался, но я перебил его, когда он хотел говорить:
- В остальном поступай с ней, как хочешь. Но моя просьба: вытащи ее на берег.
- Вы не должны… – забормотал Кенмар.
- Именно – должен, - я благословил его еще раз. – У вас будет время до следующего вечера. Постарайся уйти как можно дальше, чтобы не догнали, если будут преследовать. Если будет, кому преследовать, - пошутил я, ободряюще ткнув его кулаком в бок. – Доложишь об этой мельнице лорду Саби при первой же возможности.
- Но, мастер!..
- Поспешим, - сказал я, подталкивая его к окну.
- Стойте… - он развязал вязки квезота и снял с шеи флакон на цепочке. – Небесная кровь вам нужнее.
Я принял этот щедрый подарок и указал на окно.
Кенмар вылез первым. Высунувшись следом за ним, при вспышке молнии я увидел, что он спрыгнул на колесо и пополз вниз, стараясь не поскользнуться на мокром дереве. До колеса было около десяти локтей, три роста Айфы. Высоковато.