В двух из них я обнаружила женскую одежду, а в третьем – постельное белье с уже знакомыми мне монограммами «VD», и показала их Ларгелю:
- Страшно даже подумать, что они сотворили с настоящими хозяевами мельницы.
Ларгель задумчиво кивнул, глядя на добротное льняное белье, потом отвернулся, чтобы я могла переодеться. Подобная почтительность показалась мне почти оскорбительной. Но я ведь обещала себе забыть тот ночной поцелуй. Разве не забыла я поцелуи Харута? А он целовался в разы искусней, чем Ларгель. Только в глубине души я понимала, что дело не в искусности. И я не променяла бы одного поцелуя епископа на сто тысяч поцелуев демона.
Новое платье было еще короче предыдущего, я решила не зашнуровывать лиф, потому что он все равно не сошелся бы. Нижние рубашки были мягкими, из хорошего полотна, и пахли лавандой. Я только украдкой вздохнула, вспомнив о паровой бане.
- Можешь повернуться, - разрешила я, закончив со своим нарядом, и повторила: - Ты ведь знаешь, что это Харут убил Монти.
- Пока нам это не известно наверняка.
- Он хочет вернуть меня, - я достала простыни и встряхнула их.
- Может и так, - он опять кивнул, думая о чем-то своем. – Зачем ты достаешь белье?
- Хочу перестелить постели. Амелия спала на этих простынях, в жизни на них не лягу, – я сняла старые простыни, бросила их в угол, а потом хотела взбить одеяло и перину.
- Хорошая мысль, - согласился он.
Нет, совсем не таких слов я ждала от него. Даже не спросил, как я смогла вернуться. Я с такой силой встряхнула простынь, что она надулась пузырем. Ну и пусть. Я поступила, как считаю нужным. Пусть епископ поступает, как считает правильным.
Но тут сильные руки заставили бросить тряпки, и Ларгель властно повернул меня к себе. Потом взял мое лицо в ладони:
- Ты не спокойна. Это плохо. Сейчас для тебя главное – отдохнуть, чтобы обрести спокойствие духа. Помолись и спи. Ни о чем другом думать не надо.
- Хорошо, ни о чем другом, - сказала я, глядя ему в глаза. – Подумаешь, упыри по соседству.
Он прочертил большими пальцами по моим бровям и сказал:
- И упыри в соседях – не самое страшное, что может произойти. Тебе точно нечего бояться.
- Нечего?
- В тебе течет упыриная кровь. Я знаю это. Почувствовал, когда впервые тебя увидел. Даже если они тебя укусят, ты не превратишься в упыря. Считай, что у тебя есть свое, личное противоядие.
Если бы он сказал, что сейчас мы умрем, то испугал бы меньше. Я вспомнила, как кровь Вольверта вызвала во мне нестерпимую жажду, вспомнила слова Барта о том, что мы – родичи. Вот что он имел в виду. Наполовину упыриха… И Ларель знал. В животе противно захолодило, и я только и смогла выговорить:
- Упыриная кровь? Но откуда?..
- Мне это неизвестно. Но она есть. Так что ничего не бойся. Я бы никогда не рискнул твоей жизнью, если бы не знал этого. Поэтому ловил на тебя упыря в Пюите.
- Ты только что утешил меня, Ларгель Азо? – спросила я, в то время, как мое сердце начало бешеную пляску.
- Что тебя смутило, Айфа Демелза? – ответил он мне в тон.
- С каких это пор ты утешаешь ведьм?
- Ты станешь ведьмой только по приговору королевского суда. Пока ты всего лишь заподозренная в черном колдовстве.
Я рассмеялась:
- И не ясно, что жирнее – масло или масло. Но теперь понимаю, что означала пометка «В.N.» в твоих записях. Кровь ночная.
- Да, - сказал он. – И раз ты здесь, возьми это, - он вытащил из-за голенища нож и вложил мне в руку, медленно сжимая мои пальцы вокруг рукояти. Барт хочет, чтобы ты пошла с ним…
- С ним?
- И выбрала, с кем ты будешь. С людьми или с упырями.
- Разве не ясно, что я уже сделала свой выбор? – спросила я, будто снова бросаясь в реку. – И не пора ли тебе сделать свой?
Он тут же отвел глаза и отошел поправить свечу в подсвечнике. Разочарование накрыло меня волной еще большей, чем волны, с которыми я боролась, возвращаясь к мельнице. Я уже знала, что он скажет, догадывалась…
- Свой выбор я сделал много лет назад, - произнес он. – Ложимся спать, завтра нам понадобятся силы.
Мы не загасили свечу, потому что до утра оставалось недолго. Мы лежали каждый на своей постели и молчали. Надо было спать, но я не могла уснуть. Кто я для Ларгеля? Ведьма, убийца невинных, еще и упыриха. Упыриха! Обида, разочарование, страх и злость – все это снедало меня, как людоед. Но были еще грусть, нежность и уважение. Мои желания – это мои желания. Только его желания тоже имеют право быть. И имеют право не совпадать с моими. Нож я положила на пол возле кровати, так же, как и Ларгель. Чтобы схватить при первой необходимости.