Лелемио безучастно стоял поодаль. Похоже, ему в упыриной компании не давали права голоса. Дилан и Амелия – самые молодые и дерзкие – не торопились пропускать нас.
- И не надейся сбежать, - прошипел Дилан, наклоняясь к епископу через стол. – Я не верю тебе и твоей ведьме! Никакого демона нет, это ты убил Монти и хочешь убить всех нас! Барт! Нокс дело говорит, надо прикончить их, пока…
Амелия угрожающе оскалила белые зубки, поддерживая его.
Мне показалось, что Ларгель отмахнулся от пролетевшей мухи, как вдруг Дилан заорал так, словно ему уже прижаривали пятки в преисподней.
Упыри шарахнулись от стола – все, кроме Дилана. Который почему-то припал к столу, как паломник к святыне. Я не сразу заметила, что рука его была пригвождена к столешнице кинжалом с посеребренным клинком.
Глава 37 (окончание)
Айфа Демелза (продолжение)
- Вы же сами говорили, что нам надо доверять друг другу, - сказал Ларгель, и в голосе его послышались такие же вкрадчивые нотки, как до этого у упырей. – Поэтому будем доверять. К чему ссоры?
- Убери это, - сказал Барт, указывая на кинжал. – Мы доверяем. Дилан погорячился. А ты, - бросил он через плечо Дилану, - утихни. Монти больше нет, так что не строй из себя первого охотника.
Ларгель вырвал кинжал, освобождая упыря, и обтер клинок полотенцем, после чего бросил тряпку, замаранную в упыриной крови, в огонь.
- Ублюдочный епископ! – шипел Дилан, прижимая раненную руку к груди. – Жжет ведь!
- Жжет, - подтвердил Ларгель, становясь так, чтобы я была за его спиной. – А мог бы ударить тебя в глаз. И одним упырем на свете стало бы меньше. Но я вам тоже доверяю. Только не надо оскорблять мою мать, а то опять ведь доверие пошатнется. Все вы нам не нужны. Сидите на первом этаже. Пусть двое идут с нами. Но если я замечу подвох – всем договоренностям конец.
- Ты прикончишь этих двоих… - начал Дилан, но Барт остановил его крепким тычком.
- Пойдем мы с Лелемио, - сказал он, улыбаясь по-прежнему добродушно. – Пошли, хиляк, - схватив Лелемио за шкирку, Барт потащил его к лестнице и велел остальным. – Пока все здесь осмотрим – сидите вместе. Мы же не хотим, чтобы еще кого-нибудь прикончили за углом?
Упыри дали нам дорогу, Ларгель взял меня за руку, ободряюще сжав ладонь, и мы вышли из кухни.
Сначала Ларгель осмотрел первый этаж, но тут не было ничего интересного, и даже спрятаться было негде – полупустой чулан, кухня, зал с камином, кладовая. Он открывал окна, впуская в дом непогоду и свет, и упыри жались к стенам – их пугало даже это. Что касается меня, я никогда еще так не любила грозу. И когда капли дождя попадали на лицо, мне казалось это благословением небесным.
Мы с епископом шли впереди, упыри – на расстоянии десяти шагов за нами. Я не видела, чтобы Ларгель оглядывался, но чувствовала, что он ни на секунду не забывает о врагах за спиной. Лелемио вздыхал и кашлял, как старик, и шел, шаркая подошвами. Барт время от времени подталкивал его, чтобы шел быстрее, но посматривал на меня. Наверное, все еще не оставлял надежды, что я прекращу непогоду и осушу реку, чтобы упыри могли покинуть мельницу посуху.
- Зачем ты злишь их? – спросила я у Ларгеля шепотом.
- Не шепчи, все равно услышат, - он начал осматривать стены с таким вниманием, будто искал там серебряные гвозди. – Упыри – они как бешеные собаки. Понимают только один язык – язык силы. Выкажи доброту – тут же вцепятся, посчитав за слабость. А пнешь побольнее – струсят. И передумают нападать.
- Мы не собирались на тебя нападать! – возмутился Барт. – Ты еще не понял, что мы все – дружные ребята, и хотим только одного – поскорее убраться с этого острова.
Дружные ребята…
Кое-что вспомнилось, и я поспешила рассказать об этом Ларгелю:
- Когда я вернулась, Дилан обвинял того, который Лелемио, в убийстве брата. Говорил, что он всегда ненавидел Монти. Из-за женщины.
- Вот как? – Ларгель глянул на упырей через плечо. - Почему он обвиняет тебя?
Лелемио пробормотал что-то, отводя глаза. За него ответил Барт:
- Моя дочка когда-то была с ним помолвлена, но потом выбрала Монти. Трудно винить за это девчонку, они ведь любят глазами – девчонки. А? – тут он подмигнул мне.