- Над душой не властен, - согласился Харут. – Но тело еще здесь, в моих руках.
Все произошло очень быстро – демон, вроде бы, вскинул подобие руки, налетая на нас плотным туманом, а Ларгель вдруг сделал шаг вперед и вправо, заслоняя меня.
Раздался звук, который я не смогла бы ни с чем перепутать – звук, когда сталь входит в человеческое тело, и еще, и еще… и еще!.. Харут взвизгнул тонко и злобно, а потом отпрянул на несколько шагов, и я увидела, что он сжимает черными пальцами рукоять посеребренного кинжала, и клинок до самого основания покрыт кровью.
Ларгель упал на землю, как подкошенный, и сначала я подумала, что он притворяется. Ведь не может быть, чтобы епископ Азо, Эстландский Палач, гонитель нечисти и еретиков, погиб вот так – быстро, бесславно, заслонив собой ведьму.
- Вот и конец, - сказал демон, брезгливо стряхивая с клинка капли крови. – Конец грозному рыцарю Азо, святому во плоти. Я не хотел тебя так убивать, это слишком легкая смерть для тебя. Хотел убить ее, для тебя ведь это оказалось бы наказанием пострашнее… Но пусть все получилось, как получилось.
Ларгель лежал передо мной бледный, в крови, а я не могла поверить, что свершилось самое ужасное. Я упала на колени, пытаясь зажать страшные раны на груди и в боку. Когда то же самое произошло с Вольвертом, я убежала, не оглядываясь. Но теперь я не бросилась бы в бегство, вздумай Харут живьем тянуть из меня жилы.
- Как глупо, - вздохнул Харут, глядя на нас с презрением. – Сдохнуть из-за никчемной ведьмы. Ты забыл, что небеса отвернулись от тебя, Ларгель? Теперь ты не тот неуязвимый воин небес, которым был раньше. Ты простой грешник, один вид которого мерзок святым. Но теперь ты мой, - он склонился над телом епископа, позабыв обо мне. – Буду ждать тебя у врат вечности, с распростертыми объятиями! - и демон исчез, только упал на землю кинжал.
Над скалами заклубились тучи. Они набегали с севера – не серые, как раньше, а синие, тяжелые, похожие на толстобрюхих чудовищ, ищущих, кого бы сожрать. Я оглянулась в поисках помощи, но мы находились совсем одни в этой пустыне, и ждать спасения было неоткуда. Неужели все и в самом деле закончится вот так?!.
- Ларгель! - я гладила его по голове и щекам, призывая очнуться. - Только не оставляй меня!
Он открыл глаза, и я поняла, что это далось ему с огромным трудом.
- Не оставляй меня! Не оставляй! – умоляла я.
- Не кричи, - прошептал он, пытаясь улыбнуться. – И не плачь. Все хорошо, ты свободна, а я как раз до смерти устал…
Потом он закрыл глаза и умер.
Я снова и снова звала его по имени. Я пыталась уловить его дыхание, почувствовать биение сердца, но тело мужчины, лежащего передо мной, было мертвым, как камень.
Пошел дождь. Он смыл кровь и грязь с лица Ларгеля, и я увидела, каким спокойным и счастливым стало его лицо. И только тогда осознала, что произошло самое страшное, и закричала в голос, потому что сердце готово было разорваться от нестерпимой боли.
Глава 49
Ларгель Азо
Умирать оказалось больно, гораздо больнее, чем получать смертельные раны. Мне показалось, будто натянулась невидимая нить, скреплявшая мои тело и душу. Натянулась – и порвалась, а потом боль прошла. Я увидел самого себя, лежащего на земле – глаза закрыты, голова запрокинута. А потом вокруг заклубился черный дым – вонючий и едкий. И из этого дыма появился Харут. Он хохотал и тянул ко мне руки. Он не двигался с места, а руки удлинялись, превращаясь в когтистые лапы.
- Теперь я – царь зла! – заорал Харут, как будто обращался к кому-то. – Я получил самого Ларгеля Азо!
Он уже почти схватил меня, а я, задохнувшись от ужасной вони, упал, но чьи-то руки подхватили меня, и в них было столько силы, что сначала я подумал о небесном великане, который защищает всех страждущих. Но руки оказались женскими. Я поднял голову, отказываясь верить, и увидел такое знакомое лицо – нежное, белое, с лучистыми зелеными глазами. Эти глаза и при жизни сияли, как звезды, а теперь их свет стал еще сильнее, и для меня, грешника, казался нестерпимым. Но сквозь хлынувшие слезы я продолжал смотреть на ту, чьим проклятием я стал, и которая стала моим проклятием. Или спасением?
- Ты не получишь его, демонское отродье, - сказала принцесса Медана, потому что сейчас это была именно она, а не морок, не видение, созданное демоном.