Но Ларгель Азо был серьезен и сосредоточен, как рыцарь перед решающим турниром.
– Я сразу понял, что здесь упыри, - объяснял он ученику, - когда увидел рассыпанный мак. Вилланы верят, что если упырь увидит семена мака или бобов, то забудет о жажде крови и бросится их пересчитывать.
- Это правда? – спросил Кенмар удивленно.
- Ни разу не встречал таких упырей, - сказал Ларгель. – Поэтому не верю.
- Только из-за мака, мастер? – не унимался Кенмар.
- Не только. Я чувствую, что они здесь. Мы не можем уйти.
- Мне караулить до полуночи? – деловито спросил ученик.
Ларгель Азо кивнул, расстилая плащ на кровати.
Поразмыслив, я решила, что мне не должно быть дела до их геройств. Даже если здесь полчища упырей, и епископ решил устроить войну света и тьмы (только света ли?), пусть устраивает. Возможно, упырям повезет больше, и я даже смогу оказаться свободной. Рассыпанный мак! Никогда не слышала подобного бреда. Скорее всего, епископ красуется перед учеником, или дует на родниковую воду, боясь обжечься.
Мужчины начали молиться перед сном. Я не пожелала присоединиться к ним и уснула под унылое бормотание.
Глава 8
Ларгель Азо
Первая ночь в деревне Пюит прошла спокойно, хотя я чувствовал присутствие упыря совсем рядом. Но чувствовал не так хорошо, как раньше. Поразмыслив, я приписал это влиянию ведьмы. Она была упырихой, и это сбивало с толку.
Когда пришла моя очередь караулить, и Кенмар начал похрапывать, завернувшись с головой в плащ, я позволил себе посмотреть на спящую ведьму.
Знала ли она про свою упыриную кровь? Наверное, нет. Иначе не вела бы себя так спокойно. Я был уверен, что на ее теле нет укусов. Нечистая кровь текла в ней спокойно, не вступая в сопротивление с кровью человеческой. Странный союз. Противоестественный. Она не боялась солнца и не нуждалась в человеческой крови, хотя испытывала тягу к ней. Чтобы насытиться, ей нужно было иное. Вспомнив, как она уплетала простую вилланскую похлебку и прижимала к сердцу сыр, я усмехнулся.
Но в то же время присутствовала скверна. И грех. И опасность. Она не стала молиться перед сном, и это было для меня первейшим знаком нераскаянной грешницы. Ее придется очистить, потому что сама она вряд ли очистится.
Как будто почувствовав мой взгляд, Айфа Демелза пошевелилась, и я сделал вид, что смотрю на пламя, а когда она затихла, пересилил желание взглянуть на нее снова. Служитель яркого пламени должен быть невозмутим духом, а мне казалось, что если я стану слишком долго смотреть на Айфу Демелза, то дух мой будет смущен. Все же, она слишком красива.
Ближе к утру она беспокойно зашевелилась. И застонала сквозь зубы.
Ей снился страшный сон, но она не могла проснуться. Металась по подушке, кусая губы, а потом приглушенно вскрикнула. Я снова посмотрел на нее.
Черты ее лица исказились гримасой страха и ненависти, а лоб покрылся капельками пота. Она опять застонала и дважды отчетливо повторила: «Воды!.. воды!..».
Я налил в чашку святой воды из фляги и подошел к постели, присев рядом на корточки. Окунул палец в воду и смочил ведьме губы. Она жадно облизнулась, и я потеребил ее за мочку уха. Айфа Демелза открыла глаза и посмотрела на меня затуманенным взором человека, которому снился кошмар. Потом взгляд ее прояснился, и я понял, что для нее явь оказалась кошмаром почище сна. Она вскочила в постели, готовая бежать или обороняться – что уж ей там пришло на ум.
- Выпей, - сказал я, протягивая чашку.
- Что это? – спросила Айфа с трудом, разлепив запекшиеся губы.
- Святая вода. Они всегда после этого мучают меньше.
Она взяла чашку и осушила до дна, а потом спросила:
- Кто?
- Демоны. Сейчас станет легче. Но лучше бы ты молилась перед сном.
Я забрал чашку и поставил на стол, а Айфа Демелза снова легла, сложив руки под щеку.
- Судя по всему, про демонов ты знаешь не понаслышке, - сказала она.