- Не понаслышке.
- Так может, и тебя они мучают, святой Ларгель?
- Мучают, - ответил я, переставляя светильник, чтобы ей не мешал свет.
- Тогда чем же ты отличаешься от последнего грешника? От меня? – продолжала спрашивать она с напором и злостью. – От тех, кого казнил собственной рукой?
- Тем, что я осознаю, что грешник, и хочу покаяться. А вы кичитесь своими грехами и несете скверну в мир, - сказал я ровно. – Спи. До рассвета еще далеко.
Она уснула и спала теперь спокойно. Глядя на ее безмятежное лицо, я подумал, что ей сниться что-то хорошее.
Смотрел на Айфу Демелза и думал о местных упырях.
Сколько их? Почему они обосновались в этой деревушке? Людей здесь мало, а на своих нападать слишком опасно. Впрочем, иногда я встречал упырей, которые потихоньку подпитывались кровью родных. Но вилланы здесь были здоровы и крепки, и не походили на упыриных жертв. Еще мне не нравилось название деревушки. Пюит. Колодец. Я заметил несколько колодцев – возле домов старосты и башмачника и еще один, почти у ворот. Но называть в честь одного из них деревушку было бы глупо. Маленькие, обложенные булыжниками и накрытые досками – эти колодцы не производили впечатления деревенской достопримечательности. Судя по виду, их сложили недавно. Они даже не замшели. Значит, название Пюит точно получил не из-за них.
Внутренний голос никогда еще не подводил меня, но в этот раз я засомневался. Может, пришел срок, и Ларгель Азо начинает видеть зло там, где его нет? А настоящее зло, которое рядом, не замечает? Не пора ли тогда оставлять служение и уступать дорогу молодым?
Да, молодым. Кенмару. Кенмару?
Я постучал ногтями по столешнице. Лорд Саби попросил присмотреться к ученику, и я послушно взял его с собой и присматривался. Но почему-то мне не нравилось то, что я видел. Хотя Кенмар так и горел желанием доказать свою преданность делу.
Утром мы прогулялись до башмачника – спросить, как продвигается работа над заказом, потом побродили по деревне, болтая с детворой, игравшей между домами, снова наведались в дом старосты, и по дороге я чуть не принюхивался к каждому колодцу и не уставал расспрашивать о них вилланов.
Староста и его жена встретили нас радушно, хотя время обеда еще не наступило. Они поставили на стол сыр и хлеб, принесли свежей зелени и охлажденной сыворотки.
- Почему деревня называется Пюит? Колодец? – спросил я, зажевывая головку молодого лука – хрусткую и едкую.
Айфа Демелза поморщилась и отвела глаза. Сама она ела очень опрятно, совсем не так, как при первой нашей встрече. Расстелила на коленях полотенце, предложенное старостихой, и не откусывала хлеб, а отламывала маленькие кусочки и клала в рот.
- Раньше здесь был самый большой колодец на всю округу, - рассказал староста. – Теперь колодца давно нет, а название осталось. Но даже сейчас у нас три колодца – так что и переименовывать деревню нет причин.
- А где старый колодец? – спросил я.
- К югу от деревни, шагов триста или пятьсот, - пожал плечами староста. – Зачем он вам?
- Просто любопытно. Говорят, его называли Королевским колодцем, и он был сложен в незапамятные времена?
- Всего-то во времена, когда нас завоевали вестфальды, - на лице старосты появилась слабая улыбка. – Люди здесь темные, не обращайте внимания на их болтовню.
- А теперь колодец пересох?
- Да, был засушливый год… лет пятьдесят назад. И мой дед выкопал несколько колодцев в деревне, и в них вода стоит даже в засушливое лето. Дед умел находить нужные места.
После обеда мы убрались в отведенный нам дом, и я достал из сумки веревку и железный крюк, которые пристроил у тела, под квезотом, чтобы не было заметно со стороны.
- Он где-то прячется, - сказал я Кенмару про упыря. – Или его кто-то прячет. Но я не вижу упыриных меток на жителях деревни. Общение с упырями всегда оставляет след, но на местных следов нет. Попробуем найти этот Королевский колодец…
- Зачем нам колодец, мастер? – спросил Кенмар.
- Бывает так, что упыри прячутся от солнца в пещерах, а бывает – в заброшенных колодцах, - ответил я. – Если упырь живет не в деревне, то где-то неподалеку. Почему бы и не в Королевском колодце? Надо найти колодец и осмотреть его.