Чего он добивался, произнося подобную глупость? Хотел смутить? Вместо смущения я почувствовала ненависть и стыд. Ненависть – потому что он нанес удар, когда я этого не ожидала, а стыд – потому что сама подставила себя под удар.
- Ты льстишь себе, - сказала я. Хотя можно было промолчать. Глупости не нуждаются в ответах.
На отдых я надеялась зря.
Наскоро перекусив, Ларгель Азо и Кенмар отправились к Донахью, торговцу мулами. Я предпочла бы полежать, давая отдых натруженным ногам, но моего мнения никто не спрашивал.
Мы шли по деревне, и мужчины снова приставали с расспросами к каждому. Я почти не слышала их разговоров, тащилась, как в полусне, прикрывая макушку рукой – чтобы хоть так защититься от солнца, и недоумевала: каких упырей они ищут в этом спокойном и скучном месте?
Вилланы вели самую обыкновенную жизнь, занятые лишь пропитанием и заботой, как выплатить королевские налоги. Виллан Донахью, торговавший мулами, был повеселее остальных, и судя по всему не боялся не то что упырей, но и служителей церкви. Он сквернословил, постоянно плевался и принялся горячо торговаться за пару тощих животных с хвостами, запачканными навозом.
- Отличные мулы, - нахваливал он, - гоняю их даже в столицу, и всегда разбирают до последнего.
- Возьмем, - согласился Ларгель. – А снаряжение на них раздобудешь?
- Да они смирные! Веревка на шею – и довольно.
Они пошли осматривать мулов, и мы с Кенмаром потянулись следом. Пока епископ приценивался к животным, я села на перевернутую бочку, а Кенмар встал рядом, поглядывая по сторонам со скучающим видом.
- Девчонки у вас пропадают, мне рассказали, - заметил между делом Ларгель. – У меня сестра – молодая и вертихвостка. Что-то опасаюсь за нее.
- Да, этих надо держать на привязи, как мулов, - хохотнул виллан. – Только ослабил поводья – враз сбегут. У нас тут кочевники проходили мимо – вот шлюшки и рванули за ними. Поверили, что где-то их ждут, красавиц навозных.
- А ты почему злой? И твоя сбежала? – подбросил вопрос Ларгель.
- Посмела бы! А вот у Вилфора сбежала. Полгода, как поженились, и она – фьюить! – смылась, как вчерашний дождь. Они подружки были с Эше, на пару и убежали.
- А Эше?..
- Они с Астер выросли вместе. Астер замуж недавно вышла, а у Эше должна была быть свадьба осенью. Они так и загадывали – чтобы друг у друга на свадьбах погулять. А тут, видно, решили гулять в другом месте.
- Красивые?
- По молодости и демон красив. В теле были девки, - виллан задумался, припоминая. – Такие, с огоньком.
- Только три женщины пропали?
- Почему – женщины? И сын старосты пропал. Он говорит, что отправил Адагарда к своему брату, но я что-то не припомню, чтобы парень уезжал.
За четверть часа он выболтал епископу все, что знал. Я слушала и поражалась такой болтливости. Очень хотелось сказать парню, что он – пустозвон и глупец, но воспоминание о лавке башмачника заставляло молчать.
Кенмар от безделья пинал камешки, намеренно стараясь, чтобы пыль летела на меня. Я стиснула зубы, чтобы не сказать ему какую-нибудь колкость. Метка на ладони научила меня благоразумию быстрее, чем увещевания матушки.
Отдав за мулов задаток, Ларгель договорился, что животные постоят пока в конюшне у Донахью, а через несколько дней, когда «туфли для сестры будут готовы», мы их заберем. Прикупив бобов, и одолжив у старостихи горшок, мы вернулись в заброшенный дом. Я поела сыра и хлеба, пока Кенмар возился с бобами. Он долго чистил и растапливал печь, замочил бобы и добавил в горшок душистых кореньев. Ларгель Азо сидел у стола, делая ножом зарубки на ольховой палочке, отсчитывая дни, что мы провели в пути.
- У старосты вы ели мясо, - сказала я. – Разве служителям церкви разрешено есть мясо?
- Разрешено, чтобы не вводить в искушение простых людей, - сказал ученик напыщенно.
- Как удобно, - заметила я.
- Ты осмеливаешься говорить против служителей яркого пламени? – грозно спросил ученик.
- Вернись к бобам, - сказал Ларгель. – У нас есть дела поважнее, чем препирательства с подозреваемой в колдовстве.
«Нас» - утешило Кенмара, и он с удвоенным рвением занялся ужином.
Если только коричневую жижу можно было назвать ужином.