Напрасно сказал.
Она сразу вскинула подбородок и этим стала до отвращения похожа на свою младшую сестру – дерзкую девчонку из Дарема.
- Я не стану сообщницей убийцы, - сказала она веско.
Убийцы. Надо думать, Кенмара она почитала за кроткого ягненка.
Стражник притащил кирку и лопату, и я сказал ему, чтобы он тащил их за нами. Виллан не посмел ослушаться. Мы унесли мешок к болотистой низине. Кирка не понадобилась – земля была достаточно мягкой, а неподалеку Кенмар отыскал булыжники величиной с кулак – они остались с тех пор, когда здесь протекала река. Выкопав могилу, мы спустили туда мешок, закопали, и для верности заложили камнями. Нет, упырь уже не сможет встать, даже если князю из преисподней очень этого захочется, но были дикие звери, которые не побрезговали бы мертвечиной, и сами стали бы ходячей заразой.
Пока мы работали, закапывая упыря, Айфа Демелза стояла чуть поодаль, на кочке. Наверное, боялась замочить ноги. Она ничего не говорила, только смотрела. Но как смотрела. И что при этом чувствовала… Глупая молодая ведьма. Сама была злом, и совсем не умела отличать черное от белого. Для нее упырь был всего лишь моей жертвой. Что ж, ее право так считать.
- Ну вот и покончили, - сказал я, отряхивая руки, когда был положен последний камень. – Теперь надо отдохнуть.
Мои спутники промолчали – все трое. Айфа Демелза смотрела осуждающе, виллан – с ужасом, а у Кенмара было пришибленное лицо. Он то и дело отирал пот со лба. Нет, с такого ученика не будет толка. Много слов и мало дела – это всегда плохо.
- Возвращаемся, - я подхватил лопату и зашагал к деревне. Виллан обогнал меня и затрусил впереди, волоча кирку по земле и оглядываясь через каждые два шага. – Не бойся, тебя не убью, - сказал я, разгадав его страхи. – Ты же не упырь.
- А вы убили упыря, господин? – спросил виллан, заикаясь, и остановился.
- Да, упыря, - ответил я, проходя мимо. – Хорошо-то как, верно? Теперь никто не вопьется тебе в шею ночью.
Виллан громко всхлипнул, обогнал меня и припустил к деревне, как заяц, бросив кирку. Я подобрал ее. Зачем пропадать добру из-за дурака.
- Побежал докладывать старосте, - сказал Кенмар. – Что сделаем? Опередим его?
- Пусть докладывает, - сказал я. – А мы спать пойдем. Ночью все добрые люди должны спать.
Айфа Демелза фыркнула за моей спиной.
Мы с учеником предпочли этого не заметить, но возле самого дома, где я казнил упыря, ведьма напомнила о себе.
- Я не смогу там находиться, - сказала она. – Там пахнет кровью. И смертью.
- Тогда оставайся на улице, - ответил я.
Мы с Кенмаром вошли в дом и первым делом помолились за благополучный исход дела. Я отправил Кенмара спать, а сам остался караулить. Упырей в Пюите больше быть не должно, но осторожность никогда не повредит.
Я долго сидел за столом, глядя на язычок пламени в светильнике, и чувствовал ведьму, которая прикорнула за стеной. Упрямая. Неужели и в самом деле решила ночевать на улице? По крыше ударили дождевые капли, а потом начался настоящий ливень. Я успел досчитать до десяти, когда дверь распахнулась и на пороге показалась Айфа Демелза – мокрая, как мышь.
Избегая смотреть в мою сторону, она прошла к кровати и завернулась в одеяло.
Я не стал ей ничего говорить.
Она согрелась и легла, а я все так же сидел напротив светильник и ждал, пока она уснет. Ни кровь, ни смерть не помешали ее сну – вскоре раздалось легкое, ровное дыханье. Только тогда я встал и прошелся вокруг стола, разминая затекшие ноги и спину. И только тогда поглядел на ведьму, пытаясь понять, что же так привлекло меня в ней. Привлекло настолько, что я впустил ее в свои мысли. Была ли она похожа на Медану? Нет, ничуть. Ни видом, ни характером. Медана была сладка и нежна, как цветок белого клевера, а эта – высокомерная колючка. Чертополох. Но и чертополох пахнет медом… Мне вспомнился запах лилий, который я ощутил во сне. Лилии – совсем неподходящие цветы для Айфы Демелза. Морок, все – морок. И спастись от него можно только постом и молитвой. Вот два крыла, которые перенесут меня через бездну.
Прекратив размышления о ведьме, я встал на колени и начал наизусть читать молитву святой Медане: