Он посторонился, когда я встряхнула рукой, делая вид, что хочу призвать колдовство. Глупый мальчишка, противный и напыщенный.
У хозяина «Бурого бобра» я выторговала сухих листьев мать-и-мачехи и договорилась, чтобы он принес наверх горячей воды. Сама же налила в кувшин чистой питьевой и забрала бутылек с едким яблочным уксусом из кухни. Хозяйка не препятствовала мне. Наверное, посчитала меня за ученицу Ларгеля Азо или за его спутницу-травознаю, но никак не за обвиненную в черном колдовстве ведьму.
Кенмар по-прежнему стоял у стены, где я его оставила. Он неодобрительно, но молча смотрел, как я расставляю на полу возле нехитрого ложа епископа кувшин, чашки и бадейки, запариваю в кружке травы и добавляю в воду уксус.
- Только попробуй причинить ему вред, - сказал он, когда хозяин «Бурого бобра» ушел, притащив вместе с помощником целую лохань горячей воды. – Я прикончу тебя без сожаления.
- Да-да, поняла, - ответила я небрежно и занялась епископом.
Он перевернулся на живот, прижав пораненную руку к груди и уткнувшись лицом в сгиб локтя.
Сначала я обтерла его тряпкой, смоченной в горячей воде, где достала – спину, шею, ноги, смывая грязь. Потом тщательно вымыла руки и натерла их свежим чесноком, чтобы убить упыриную заразу. Когда-то я слышала, что упыри боятся чеснока.
- Помоги перевернуть его, - позвала я Кенмара.
Он мешкал, и я рассердилась:
- Твой хозяин не побоялся рискнуть жизнью ради тебя, а ты чем хуже? Обмотай руки тряпками, если боишься.
Кенмар нехотя подошел и вправду обмотал руки бинтами.
Вдвоем мы хоть и с трудом, но перевернули Ларгеля Азо на спину. Он открыл глаза и что-то пробормотал, глядя мутными глазами. Мне показалось, что он звал кого-то, но кого – я не разобрала.
Холодной водой, смешанной с уксусом, я обтерла его лицо, шею и грудь. Протерла подмышечные впадины и живот, чтобы сбить жар. Повязки на руке я старалась не касаться, не смогла перебороть страх перед этой страшной заразой. Если у них какое-то чудодейственное лекарство – вот пусть и лечится с его помощью. А я сделаю, что в моих силах.
Заварив траву, я хотела влить в рот Ларгелю Азо ложку настоя, но Кенмар раскричался, что я хочу отравить его мастера и одним ударом опрокинул кружку, разлив настой по полу.
- Глупец, - сказала я, едва сдерживая злобу.
- Отойди от него, - сказал Кенмар мрачно.
- Если боишься, что я его убью – сиди рядом и карауль, - сказала я.
- Не кричите, – сказал вдруг Ларгель Азо, пробуждения которого мы не заметили. – Вас слышно и в столице.
- Мастер! – бросился Кенмар к постели, но остановился в двух шагах. – Вы пришли в себя! С вами все хорошо?
- Было бы хорошо, если бы вы не орали над ухом, - ответил он. – Я же сказал, не приближаться ко мне. Зачем ты натер меня уксусной водой?
- Это не я, - немедленно ответил Кенмар. – Это ведьма.
- А, она, - Ларгель Азо приоткрыл глаза, поглядев на меня. Белки глаз у него налились кровью, как после бессонной ночи.
Я не стала расспрашивать. И так видно, что ему лучше. А если еще и заговорил – значит, точно пошел на поправку.
- У тебя жар, - сказала я. – Если протирать уксусной водой – пройдет быстрее. Это ведь не противно церковным законам? Помощь ближнему?
- Скажите ей, чтобы не лезла, мастер, - молил Кенмар. – Она угрожает мне…
- Ты прочитал покаянный канон? – спросил Ларгель Азо.
- Да, мастер, как вы и приказали.
- А теперь читай последование к причащению. Приедешь в столицу – первым делом отправишься на покаянную исповедь. Но сначала сходи в церковь и возьми три зерна ладана. И проверь мулов – задали ли им достаточно корма.
- Мастер…
Но епископ молча указал в сторону двери, и Кенмар уныло поплелся вон из комнаты. Должно быть, его сердце обливалось кровью – оставить обожаемого мастера с мерзкой колдуньей, которая только и умышляет, как бы всем навредить.
Опустившись на колени, я обмакнула тряпицу в уксусную воду и хотела протереть Ларгелю Азо лоб и виски, но он перехватил мою руку:
- Не прикасайся ко мне.
- И не думала, - заверила я его, не делая пытки освободиться. Его пальцы на моем запястье были как железный браслет - не вырвешься, если не отгрызешь руку, словно лисица, попавшая в капкан. – Это ты прикасаешься ко мне, а я дотрагиваюсь до тебя лишь тряпкой. Отпусти, если хочешь, чтобы жар быстрее спал.
Он помедлил и разжал руку. Я протерла ему шею, а потом перешла к груди, проводя тряпицей от ключиц к подмышечным впадинам.
- Зачем ты это делаешь? – спросил он, глядя на меня.
- Должен же кто-то позаботиться о тебе, - ответила я, встретив его взгляд без смущения. – Твой ученик этого сделать не может, остается ведьма, которой все равно умирать. Так почему бы не проявить хваленое милосердие и не выходить палача?