- Я бы не умер.
- Конечно, ты же выпил эликсир бессмертия, - съязвила я, снова намочив и отжав тряпку. – Сейчас я протру тебе бока и живот. Веди себя смирно.
- Я могу сделать все сам.
- Можешь сам полежать спокойно, - посоветовала ему я. – Хотела напоить тебя медовым взваром, но твой ученик не позволил. Побоялся, что отравлю.
- А ты бы отравила?
Я посмотрела на него удивленно: что за странный вопрос? И почудилось ли мне что-то новое в голосе епископа, или же промелькнуло в самом деле?
- Если бы хотела убить, то попыталась бы сделать это, пока ты валялся в беспамятстве. А сейчас уже не справлюсь.
- Верно, - подтвердил он. – Почему же ты так сглупила? Или припрятала мой кинжал для следующего удобного случая?
Значит, он все видел. Нет, видеть не мог. Почувствовал? Разве служители яркого пламени умеют читать чужие мысли?
Я долго прополаскивала тряпку, обдумывая ответ, а потом сказала:
- Ты считаешь меня ведьмой, считаешь убийцей. Но я не ведьма и не убийца. Я просто женщина. Признаюсь, что думала о твоей смерти. Если бы ты погиб, я обрела бы свободу. Справиться с этим трусливым щенком, - я бросила взгляд в сторону двери, за которой скрылся Кенмар, - было бы нетрудно. Но я никогда не поступала против законов небес… Вернее, умышленно не поступала. Убить человека – даже такого, как ты, епископ – это противно моей душе. Это невозможно.
- Разве для черных ритуалов вы не режете горло петухам и не отрубаете головы новорожденным ягнятам? – спросил он. - Человека убить легче, чем петуха.
- Какой бред ты говоришь, - вздохнула я, откладывая тряпку.
Он ничего не сказал, но смотрел не отрываясь.
- Почему ты заслонил своего ученика? – спросила я. – Этот червяк не заслужил, чтобы его защищали. Тогда я ударила изо всей силы. Хоть ты и выстоял, но уверена, что пришлось тебе не сладко.
- Не сладко, - подтвердил он. – Но я обязан защищать его.
- Ты всем обязан, как я погляжу. Вилланам – охранять их от упырей. Ученику – охранять его от ведьм. Ведьме – охранять ее от вилланов, которые решили устроить самосуд. Похоже, твоя жизнь – одни обязательства. Мне жаль тебя.
- Только в них и состоит настоящая жизнь. Лучше жалей себя, - ответил он. – Ты ведь никому ничего не должна.
В словах его я услышала обвинение. Он еще читает мне проповеди после того, что случилось по его вине?
- Ты меня неправильно понял, епископ, - сказала я, ополаскивая руки с преувеличенным старанием и вытирая их ветошью. – Если я решила тебе помочь, то совсем не потому, что ты мне вдруг понравился. Я помню, по чьей воле оказалась связанной, и по чьей вине оказалась беззащитной перед тем маленьким подлецом, который твой ученик. И помогаю тебе не по доброте душевной, не обольщайся. Просто сейчас я решила, что так нужно. А я всегда поступаю только так, как считаю нужным.
- И всегда приходишь только сама, как кошка? – спросил он вдруг.
Я чуть не перевернула кувшин, услышав эти слова.
Но не следовало выказывать волнения. Тем более, по такому пустяковому поводу.
- Да, ты прав, - подтвердила я, поднимаясь и переставляя на стол чашки, кувшин и травяные настои, - я прихожу сама. И ухожу сама. Сейчас тоже уйду – в кухню. Узнать, чем сегодня будут кормить нас. Не мулов. О мулах ты заботишься больше, чем о людях, как я погляжу.
Ларгель Азо перевернулся на бок, лицом к стене и сказал:
- Озаботься о еде для себя. Мы с Кенмаром едим хлеб и воду.
- А ты любишь оставлять за собой последнее слово, - сказала я уже у двери. – Ешьте с Кенмаром хоть воздух – мне безразлично.
Я ждала, что епископ что-то ответит, но он молчал и не двигался. Может быть, уснул?
Спускаясь по лестнице, я задумчиво накручивала на палец прядь волос, и мне казалось, что последнее слово все равно осталось за Ларгелем Азо.
Глава 17
Ларгель Азо
- Вот здесь потри сильнее. И вот здесь. Видишь, грязь осталась? Тебе заплатили, поэтому работай на совесть.
Властный голос Айфы Демелза ворвался в сознание, и я проснулся, почти ожидая увидеть, как она командует Кенмаром. Но Кенмар стоял у окна, наполовину прикрытом ставнем, чтобы полуденный свет не бил мне в лицо, и с неодобрением смотрел, как ведьма указывала молоденькой служанке, где еще следует помыть пол. Служанка ползала на коленях и не смела ослушаться.
- Молодец, свободна, - милостиво разрешила Айфа Демелза, когда пол был домыт.
Служанка подхватила тряпку и ведро и убежала, даже забыв поклониться.