- Ты пошел проводить, значит, переживаешь за меня, - сказала она.
- Скорее за тех, кому ты можешь навредить.
- Почему отрицаешь, что я нравлюсь тебе?
- Потому что ты мне не нравишься.
- Неправда. Я видела, как ты смотрел на меня, когда я мылась…
Она скользнула ко мне одним длинным шагом и вдруг толкнула в грудь, заставляя сесть на лавку возле стены.
- Можешь сколько угодно отрицать очевидное, - сказала ведьма, нависая надо мной так, что ее волосы окутали нас, как водоросли. – Но это страсть, Ларгель. Это желание. Признай, не будь трусом.
Одним движением она задрала рубашку, оголившись чуть не до пояса, и уселась на меня, прижавшись грудью к груди, дыша жарко и чувственно поводя бедрами.
- Здесь нет никого кроме нас, - шептала она, почти касаясь губами моих губ, - будь честен хоть раз в жизни, признай, что и тебя одолевают плотские желания… Как меня сейчас… Ты же видишь, что я испытываю? Я вся горю, почему бы тебе не утишить мой огонь?..
Это не могла быть настоящая Айфа Демелза. Морок, снова греховный сон. Но каким же реальным он был. Я положил руку на женское бедро и ощутил тепло и гладкость кожи. Почувствовав мое прикосновение, ведьма задвигалась на мне с удвоенной страстью, прикусывая нижнюю губу и постанывая. Она так терлась об меня своим естеством, что и мертвый не выдержал бы. Я не был мертвым, и я не выдержал. Всего лишь грешник, всего лишь мужчина, даже облаченный в сутану. И ничто не могло сдержать плоть – ни яркое пламя, ни святая Медана, чей образ жил в моем сердце все эти годы. Как так получилось, что ведьма из Роренброка возымела надо мной такую власть? И неужели я настолько слаб, что подчинюсь этой власти?
Закричали третьи петухи, и их резкие голоса показались мне небесным пением. Я открыл глаза и увидел дощатый потолок комнаты, что нам уступили в «Буром бобре». Кенмар все так же похрапывал, и из-за ширмы доносилось тихое дыханье Айфы Демелза.
Морок! Проклятый морок! Может, и Кенмар был не так уж неправ, когда говорил, что она околдовала его? Но нет. Искушение во сне – это от слабости духа, и ведьма здесь не замешана. Одна из многих, кого я сопроводил на королевский суд. Всего лишь одна из многих.
Я так и не смог больше уснуть, а если честно – боялся засыпать, чтобы не поддаться слабости. Просидел до самого рассвета, вспоминая слова молитвы от искуса, но всякий раз сбивался и начинал сначала.
На четвертый день мы отправились в путь, оставив Эшвуд позади. Кенмар рвался свернуть к востоку, чтобы выйти на столичную дорогу, но я велел идти прямо. Он понял это по-своему и не спорил. Если идти прямо, то через день-два доберемся до Дарема, где я служил при церкви не так давно. В Дареме покоились мощи святой Меданы. Кенмар решил, что я хочу поклониться им.
Конечно, и это было моим желанием, но были еще причины.
Айфа Демелза. Обвиненная ведьма, кормившая меня с ложки.
Ставшая моим кошмаром, но даже не подозревавшая это.
Надо избавиться от кошмаров, надо попросить помощи у святой Меданы. Но еще надо сделать что-то хорошее для той, что проявила заботу, когда мой ученик боялся даже приблизиться. И не только потому, что лорд Саби просил ее разговорить. Все в этом мире должно подчиняться закону справедливости, и будет справедливым, если перед королевским судом Айфа Демелза повидается с родной сестрой. Напоследок.
Глава 19
Айфа Демелза
Мне никогда не приходилось видеть Дарем, который в Эстландии называли Собор-крепость, но увидев замок у реки, я тут же поняла, что это. Поняла – и едва удержала слезы, чтобы не расплакаться перед епископом и его учеником.
В Дареме жила моя младшая сестра, и встреча с ней сейчас обрадовала меня до глубин души, хотя мы никогда не были с ней близки. Последний раз я встречала Эмер перед ее свадьбой, в столице. Тогда еще Вольверт был со мной.
Нас заметили издалека, и хозяева замка сами вышли к нам навстречу.
Эмер была по-прежнему великолепна, и держалась по-королевски гордо и прямо, хотя живот ее заметно круглился под зеленым бархатным платьем. Она хотела побежать ко мне, но муж положил руку ей на плечо, останавливая.
Ларгель Азо ответил на все вопросы тоном будничным, словно говорил об оленине, поданной к обеду:
- Леди Демелза обвиняется в применении черного колдовства, я веду ее в столицу, на королевский суд.