Я сдернул с постели простыню и прикрыл мертвую ведьму. Совершенно ненужное зрелище для леди на сносях.
- Уберите жену вон, - сказал я. – Ей не место здесь.
Он запоздало обернулся, и начались мольбы и упреки, которыми так любят обмениваться влюбленные. Продолжалось это довольно долго, но все же леди Фламбар была выпровожена из комнаты.
- Женщина в ваших покоях, милорд? – спросил хозяин Дарема. – Как такое могло случиться?
- Не в первый раз ведьмы ищут соблазнить епископа, - сказал я равнодушно. - Прикажите, чтобы ее вынесли из замка и сожгли. Поручите дело верным людям и проследите за исполнением сами. И еще узнайте, откуда второй ключ, - только сейчас я заметил на столе два одинаковых ключа – один оставил я сам, заперевшись изнутри, второй, по-видимому, принесли соблазнительницы. Очень интересно, где они его раздобыли.
Хозяин Дарема знал кузнечное дело – редкий случай для благородного рыцаря. Взяв ключи, он поднес их к свече, чтобы разглядеть получше.
- От этой комнаты был только один ключ, - сказал он. – Вот этот, он весь в царапинах, его давно использовали. А вот этот откован совсем недавно. Но он точно из Даремских мастерских…
- Вот и разберитесь, кто раздает ключи ведьмам в вашем замке.
- Ведьмам? Эта женщина – ведьма? - он положил ключи и приподнял край простыни, разглядывая лицо покойницы. - Она была на празднике. Но я ее не знаю. Думал, кто-то из джентри приехал с супругой. Она пришла к вам одна?
- А вы считаете, женщины приходят грешить толпой? – ответил я вопросом на вопрос.
Он промолчал, уловив раздражение в моем голосе.
- Проследите, как ее сожгут, сами, - сказал я, натягивая рубашку. – Чтобы никто не посмел взять ни кусочка одежд, ни пряди волос. Люди суеверны и жадны, на черном рынке дорого платят за такие вещи. Так что полагаюсь на вас, а у меня срочные дела.
- Милорд, - позвал Годрик Фламбар, не отрывая взгляда от мертвой ведьмы.
- Что еще?
- Ваш медальон. Прикажу достать его…
- Не надо, - тут же ответил я. – Пусть сожгут вместе с ней.
«Поклянись, что медальон достанется мне», - как наяву прозвучал в моей памяти голос ведьмы. Я поклялся.
- Но такая вещь…
- Пусть сожгут. Может, хоть так ее душа очистится.
Оставив хозяина Дарема распоряжаться трупом, я вышел в коридор, растолкав собравшихся там слуг и охранников. Впрочем, растолкав – громкое слово. Они сами разбегались передо мной.
Я знал, что комнату для сестры леди Фламбар приготовила рядом со своей, но не знал, там ли сейчас находится Айфа, потому что совершенно не чувствовал ее. И это было самое страшное.
Оказавшись на крепостной стене, я остановился и посмотрел в черное ночное небо.
Лишился медальона, потерял благодать распознавать ведьм – из-за чего? Что я сделал не так? Неужели из-за того, что посмел смотреть на греховные танцы, когда Айфа Демелза выплясывала, как девчонка-кочевница посреди зала? Да, все началось именно тогда. Тот, кто смотрит на женщину с вожделением, тот уже прелюбодействует с ней в сердце своем.
Она была слишком красива, слишком соблазнительна. И один ее взгляд пронзил меня до самого сердца. Внешний лед и огненные взгляды – разве не это сводит с ума мужчин. Разве не этим лишила меня разума Медана? Только я принял огонь в ее взгляде за страсть, не распознав в огня божественной благодати. А у Айфы Демелза никакой благодати не было, но я все равно дрогнул. Или здесь была замешана самая древняя магия – магия очарования, от которой нет спасенья даже святым?
Оставив душевные бичевания на потом, я пошел к комнате Айфы. Если ее там не окажется, призову через клеймо – прибежит сама.
Я не стал стучать в двери, а отворил их пинком.
Она была здесь, как я и велел, но не заперлась. То ли забыла, то ли ждала меня. И даже не испугалась, когда я появился – стояла почти у входа, в той же самой ночной рубашке, в которой приходила ко мне, прижимая к шее платок.
Первым делом я отбросил ей волосы на спину и отвел руку, чтобы посмотреть на порез. Отобрал платок и щедро полил вином из кувшина, оставленного на столе. Потом приложил смоченную в вине ткань к ранкам. Айфа Демелза поморщилась, потому что от вина всегда немного пощипывает, но пробормотала слова благодарности.
- Расскажи, что произошло, - потребовал я. – Что за безумие было совершено сегодня в моей спальне?
Я говорил обличающее и старался держаться уверенно, хотя именно сейчас ни в чем не был уверен. Безумие в спальне… И вправду все было сродни безумию. Ведь в какой-то момент ведьма хотела прервать поцелуй, но я не позволил ей. И это говорило не в пользу епископа Ларгеля, а свидетельствовало о его грехе.