Но Айфа Демелза не стала меня упрекать. Может, позабыла, а может, сейчас ее больше заботили собственные проступки.
- Снова виновата перед тобой, епископ, - сказала она тихо, но совсем не покаянно. – Что поделать, если я такая грешница?
- Рассказывай.
И она рассказала про странные речи леди Марил, про то, как та внушила ей страсть и желание испробовать свои чары. Рассказывала об этом тихо, опустив голову. Но было ли ее признание искренним? Этого я не мог почувствовать, как ни силился.
- Почему ты согласилась? – спросил я, когда она закончила.
- Она все знала обо мне, - Айфа Демелза удрученно всплеснула руками. – Это было похоже на колдовство.
- Скорее всего, им и было, - сказал я, – иначе с чего бы тебе идти на заведомо провальное дело покорно, как овца?
- Может и так, - признала она. – Меня смутило, что графиня знала даже про метку на моей ладони. Говорила, что поможет избавиться от нее.
- Ты кому-то рассказывала про метку? Сестре?..
- Нет, - покачала она головой.
- В конце концов, проболтаться мог и Кенмар, - сказал я, подумав, что не видел ученика со вчерашнего дня.
- Это не он, - ответила Айфа Демелза.
Я знал, что после событий на постоялом дворе в Эшвуде между моим учеником и ведьмой нет мира, и то, что ведьма решила сказать слово в защиту Кенмара, казалось удивительным.
- Почему ты считаешь, что он ни при чем?
- Потому что она знала и кое-что другое, о чем твоему ученику не было известно, - Айфа Демелза взглянула на меня с вызовом.
- О чем же? – продолжал допрашивать я.
- О том, что я изменила мужу.
Некоторое время я обдумывал ее слова. Вот уж новость и тайна. Можно было угадать, что такая красивая женщина недолго останется верной некрасивому и слабому мужу. Узнать об этом леди Марил могла и от самого любовника.
- А с кем ты изменила? – спросил я, и Айфа вспыхнула ярким румянцем, и вскинула голову, гневно горя глазами. – Что разволновалась? – я сел в кресло и вытянул ноги, устроившись вольготно, чтобы долго слушать. – На суде тебя будут спрашивать об этом двенадцать судей. И король для компании. Ты сбережешь силы и время, если расскажешь обо всем мне. Сейчас.
- А ты, как я посмотрю, охоч до сплетен, - сказала она сквозь зубы.
- В этом и заключается мое служение. Слушать исповеди грешников. Ты расскажешь, грешница?
Она дернулась, как от удара, а потом несколько раз глубоко вздохнула, переплела пальцы и приложила руки ко лбу.
- Все происходит из-за тебя, - сказал я. – Кто-то хочет меня устранить, чтобы ты стала свободна. Это твои сообщники? С кем ты сговорилась? С колдунами, упырями или ведуньями?
Она покачала головой, отрицая все.
- Кто-то пытается подобраться к тебе, - продолжал я. - Никогда не встречал столько упырей так близко от столицы, и они появились неспроста. И ведьма Марил появилась не случайно. Мой медальон – вот что вы хотели стащить. Думаете, лишив меня святыни, отнимете мою веру? Это для вас, неверующих, вещи важнее души. Но истинные сокровища хранятся в сердце, и никакой ведьме их не украсть.
- Я не хотела твоего медальона, правда, - она повторила это несколько раз – «правда», «правда», «правда».
А я не знал, верить ей или нет.
- Чего же ты хотела?
- Тебя.
Она подняла голову и усмехнулась мне в лицо, как будто мы в одно мгновение поменялись ролями, и я стал грешником перед ней, а она – обличителем.
- Сейчас это звучит глупо, - продолжала она, - но тогда я была уверена, что и ты хочешь этого. Леди Марил говорила, что видела, как ты смотрел на меня во время моей свадьбы, и утверждала, что ты и сейчас жестоко страдаешь. Я вспоминала, как ты вел себя во время нашего путешествия…
- И решила, что я слишком мягко с тобой обошелся, потому что умираю от страсти, - закончил я за нее.
- Не сказала бы, что мягко, - сверкнула она глазами. - Но ты прав, я увидела то, чего не было, виновата в этом и каюсь.
- Меня не было в столице во время твоей свадьбы, - сказал я. – Иначе уже тогда узнал бы, что…
«Что ты – упыриха».
Нет, этим словам не следовало звучать, и я замолчал, но Айфа Демелза не пропустила мою оговорку мимо ушей.
- Знал бы - что? – спросила она.
Пока я раздумывал, что ответить, Айфа бросила на стол платок, пропитанный вином, и прошла к окну, чтобы приоткрыть ставни – в комнате было жарко натоплено. На меня повеяло запахом лилий от распущенных волос, и я спросил:
- Какими благовониями ты надушилась? Это сестра дала их тебе?
- Нет, - ответила она удивленно, - леди Марил.
- Интересная женщина, - сказал я. – Ей, действительно, многое известно.