Стук повторился, и раздался голос Эмер. Она звала меня и просила открыть.
Ларгель Азо вдруг словно очнулся, встал и подошел к двери, распахнув ее. Я услышала приглушенный возглас сестры, а потом торопливые шаги по коридору. Впрочем, Эмер почти сейчас же вернулась. Я увидела ее непокорные рыжие кудри из-за плеча епископа – сестра пыталась заглянуть в комнату, но Ларгель Азо преграждал ей путь.
- С вашей сестрой все в порядке, - сказал он ледяным тоном. – Вернитесь в постель, леди в вашем положении не пристало бегать ночью.
- Пусть она ответит мне, - сказала Эмер твердо, и на сердце у меня потеплело оттого, что я была не одна, и что сестра не побоялась говорить требовательно даже с грозным епископом, лишь бы убедиться, что со мной все в порядке.
Я тоже подошла к двери и отвела руку Ларгеля, заставляя его отступить в сторону, чтобы Эмер могла меня увидеть.
- Иди к себе, - сказала я. – У нас с милордом долгий разговор по душам.
В глазах сестры были тысячи вопросов, но спорить она не стала и ушла, оглядываясь через каждые два шага.
Закрыв двери, я привалилась к ней спиной и посмотрела на епископа, выдержав его тяжелый взгляд:
- Разреши, я выпью вина? Эта ночь отняла много сил, мне надо подкрепиться.
Он не возражал, и я налила в бокал и сделала несколько глотков вина из белого винограда – такого же яркого и палящего, как солнце. Снова усевшись на кровать, я продолжила прерванный рассказ.
Наша свадьба была громкой и пышной. Сама королева принимала участие в торжествах. Нас венчали в главном Соборе, и первую брачную ночь мы провели в королевской спальне. Я была горда оказанной честью, и не слишком слушала советы матушки, а еще меньше – кормилицы, которые поучали меня, как вести себя с мужем. Нас с Вольвертом связывало нечто большее, чем обыкновенный человеческий союз – так мне казалось тогда.
Он тоже думал похоже, и сказал об этом прежде, чем возлечь со мной. Он погасил свечи, и моя первая встреча с мужчиной произошла в полной темноте. Муж немного приласкал меня, поцеловал в щеку и осторожно – в губы, а потом закончил все остальное. Было немного больно, немного стыдно, немного смешно. И казалось совершенно ненужным.
«Ничего особенного, - подумала я, когда все случилось. – А сколько песен и баллад сложили о сладости любви! Наслаждаются плотской любовью только те, кто не знает других радостей кроме вкусной еды и сердечного трепета. Мы с мужем – выше этого. Наш брак – это брак по духу, а не по плоти».
Я замолчала и пытливо посмотрела на Ларгеля Азо, который слушал меня, шевеля желваками, как будто каждое слово причиняло ему боль.
- Может, ты считаешь ненужным то, что я сейчас рассказываю? О моей брачной ночи с Вольвертом?
- Говори, если тебе это кажется важным, - ответил он.
- Это не кажется важным, это и в самом деле важно. Я хочу объяснить, почему произошло то, что произошло.
- Хочешь оправдать себя?
- Да… Нет. Да… Наверное, хочу. Каждый хочет оправдать себя.
- Наверное, каждый, - пробормотал он.
Вольверт оказался верен слову и с первых же дней начал посвящать меня в тайны магического искусства.
Книги, которые он мне давал, были запрещены церковью, но тогда я этого не знала. В них было сокрыто очень, очень многое. Что-то я понимала сразу, о чем-то догадывалась после размышлений, что-то объяснял мне Вольверт. Мне казалось, что он знает все. Он рассказывал о гонениях, которые устраивала церковь на людей, наделенных особыми способностями. Рассказывал, как их топили, жгли и колесовали сотнями, считая нечистыми. И как потом нетерпимость была преодолена, и те, кто обладал волшебными силами, были признаны в обществе
Все, кроме тех, кто практиковал черную магию. Магию на крови.
И чем больше Вольверт рассказывал мне об этом, тем больше мне хотелось разузнать о черном сокровенном искусстве. Раньше обыкновенная магия тоже находилась под запретом, а теперь ее разрешили. Пройдет несколько лет, пусть десятилетий – и могут разрешить магию на крови. Почему бы и нет?