Поэтому Мира с Сашей не выдержали, поймали Моргана и велели выговориться.
— Да мне неудобно, — смутился он.
— Неудобно, когда… — Саша чуть было не вставил дурную шутку, но вовремя сдержался. — Ты же против системы, так бунтуй — рассказывай, — зашел он с другого конца.
— Брендон не первый раз на задании, но я каждый раз нервничаю, — признался парень, сев на кровать в маленькой комнате, — это все-таки моя собака. Отчим его принес, как своеобразный откуп от меня. Постарался. На животных у нас, конечно, тоже нужно разрешение. Но бродячих нет. По официальной версии — их помещают в спецприюты, откуда ищут хозяев. Но приютов много и все государственные. И о животных там хорошо заботятся. Но не суть, — мотнул он головой. — Он — мой пес, понимаете? Остальные считают, что просто собака — расходный материал. А мне он друг, единственное родное существо.
Столь долго копивший всё в себе паренек не мог сдержаться и буквально вываливал информацию на новых знакомых.
— У нас сирот-отказников нет, но это не значит, что нет ненужных детей, — горько усмехался Морган, — но так бывает. Знаете, двое людей почти достигают критического возраста и по-дружбе решают завести семью, даже проходят проверки, получают разрешение на брак и на ребенка, главное, знать, как и кого задобрить. Они живут: ровно и спокойно. Даже в меру сил заботятся о потомстве, кормят, обувают. И поверьте, таких семей тысячи. Мы ведь и не думаем, что может быть по-другому. А потом мать встречает более выгодную партию, вдовца, досточтимого члена общества, одного из немногих его столпов. О да, конечно, официально мы все равны, но кто-то более равный. Он даже находит пару отцу — молодую и красивую. И оба они довольны. А ты в свои восемь становишься еще более не нужен. Более того, мешаешь, особенно, когда рождается сестра. И как только исполняется четырнадцать, тебя радостно селят в общежитие при колледже, а там государство обеспечит необходимым минимумом, живи, как хочешь. И только собака — подарок от «нового папы» всегда с тобой! Не предаст тебя, — на глазах Моргана навернулись слезы. — Я всегда думал, что буду как все, по другому нас думать не учили. Но внутри, вот здесь, — прижал он руки к груди, — что-то сильнее. Оно стучит, бьется, но это не просто физиология, как объясняли в школе. Это нечто большее. Я не знаю. Но каждый раз, как Брендона отправляют на задание — мне хочется плакать, — опустил он взгляд.
— Но почему ты не скажешь это Гарри? — мягко спросила Миранда, бережно касаясь плеча паренька. Тот вначале вздрогнул — с непривычки, но следом в глаза засияли благодарностью. В первый раз в жизни Морган почувствовал, что небезразличен кому-то просто так. Не из-за навязанных государством обязательств, не из-за его полезности в бунте.
— Для Гарри и остальных — дело на первом месте. — Морган отмахнулся. — Ну а в колледже я встретил Линду, а потом познакомился с остальными.
— Сколько тебе лет? — с трудом спросила Миранда.
— Скоро пятнадцать, — Морган в тот момент казался слишком рано повзрослевшим ребенком. — А вы правда с другого материка? — перевел он тему, желая отвлечься. — Расскажите, какая она другая жизнь? — взгляд паренька горел любопытством.
— В каком-то смысле, мы действительно с другого материка, — Мира поняла, что не может ему соврать: слишком много было в этих глазах.
Тут квартиру огласил радостный лай, а Бреднон, виляя хвостом, начал облизывать лицо счастливого Моргана — встреча прошла быстро и без проблем.
— Так, значит, Морган завтра идет с нами? — задумчиво уточнил Саша.
— Именно, — улыбка Линды показалась крайне неприятной.
— Собаку тоже берем, — заявил Воронцов так, что ни у кого не возникло желания спорить.
«Саша, если ты задумал то, о чем я думаю, то я всецело за», — наплевав на все местные правила приличия, Миранда прижалась к мужчине.
«Я знаю, ты не против», — ласково посмотрел на нее Воронцов.
Главной задачей теперь стало — поговорить с Морганом, узнать, что он думает, и с Гарри, но это проще было сделать без лишних ушей. Всё время, проведенное в этой квартире, Сашу и Миру не оставляло ощущение, что мятежники наблюдают за ними серьезнее, чем правительство за гражданами.
Когда на улице совсем стемнело, Джим и Кэрри ушли. Гарри, предупредив еще раз про «не вздумайте устраивать разврат», любезно одолжил им маленькую комнату, а сам с Морганом и Линдой занял большую, там стояли кровать и раскладной диван.
— Ми-и-ир, — зазывно позвал Воронцов, как только они остались наедине.