Польгара улыбнулась и произнесла почти мечтательным тоном:
– Дарник, дорогой.
– Сейчас займусь этим, Пол. Три штуки?
– Лучше четыре. Тогда мы сможем взять с собой немного холодной курятины. Сенедра, пойди с ним и собери все яйца, какие сможешь найти.
Сенедра изумленно уставилась на нее.
– Я никогда не собирала яйца, госпожа Польгара, – запротестовала она.
– Это нетрудно, дорогая. Следи, чтобы они не разбились, – вот и все.
– Но...
– Пожалуй, я приготовлю на завтрак омлет с сыром.
Взгляд Сенедры тотчас же прояснился.
– Я возьму корзину, – быстро сказала она.
– Отличная идея, дорогая. Дядюшка, тут есть еще что-нибудь интересное?
– Позади дома стоит амбар. – Бельдин пожал плечами. – У меня не было времени заглянуть туда. Может быть, там найдется что-нибудь хмельное, чтобы промочить себе горло.
Бельгарат поднялся на ноги.
– Почему бы нам не удостовериться в этом сейчас? – предложил он.
– В деревнях не варят хороший эль, Бельгарат.
– Может быть, мы нарвались на исключение. Нельзя судить, пока не попробуешь, верно?
– Тут ты прав.
Два старых волшебника направились в амбар, покуда Эрионд подбрасывал дров в очаг.
Вернулась Сенедра, сердитая и нахмуренная.
– Куры не отдают мне яйца, госпожа Польгара, – пожаловалась она. – Они сидят на них.
– Ты должна подлезть под них и забрать яйца, дорогая.
– А это их не рассердит?
– Ты боишься кур?
Сердито сверкнув глазами, маленькая королева решительно вышла.
В погребе позади дома хранился запас овощей, а Бельгарат и Бельдин притащили бочонок эля. Пока куры поджаривались, Польгара шарила по горшкам и банкам на кухне. Она нашла муку и другие продукты и, деловито закатав рукава, начала замешивать тесто.
– Вечером у нас будут бисквиты, – сообщила Польгара, – а к утру я испеку свежий хлеб.
Такого ужина Гарион не ел уже несколько месяцев. Правда, он за это время побывал на приемах, обедал в гостиницах и придорожных харчевнях, но стряпня тетушки Пол обладала качествами, которыми не могла похвастаться больше ни одна кухарка в мире. Наевшись, он отодвинул тарелку и со вздохом откинулся на спинку стула.
– Спасибо, что ты хоть что-то оставил и для нас, – ядовито заметила Сенедра.
– Ты за что-то сердишься на меня? – спросил ее Гарион.
– Нет, Гарион. Просто я немного раздражена.
– Почему?
– Меня клюнула курица. – Сенедра указала на остатки жареной курицы, лежащие на большой тарелке. – Вот эта. – Протянув руку, она схватила куриную ножку и свирепо впилась в нее маленькими белыми зубами. – Вот тебе! – мстительно произнесла Сенедра.
Хорошо зная свою жену, Гарион счел за благо удержаться от смеха.
После ужина они сидели за столом, прислушиваясь к шуму затихающей снаружи бури. Внезапно раздался негромкий почтительный стук в дверь. Гарион вскочил и схватился за меч.
– Я не собирался вас беспокоить,– послышался за дверью старческий голос, – а просто хотел убедиться, что у вас есть все необходимое.
Бельгарат поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее.
– Святой Бельгарат, – с низким поклоном произнес стоявший на пороге человек. Это был глубокий старик с седыми волосами и худым, морщинистым лицом.
К тому же это был гролим.
Бельгарат настороженно смотрел на него.
– Вы знаете меня? – осведомился он.
– Конечно. Я знаю всех вас. Могу я войти?
Бельгарат молча шагнул в сторону, и старый гролим проковылял в комнату, опираясь на кривую палку.
– Госпожа Польгара, – пробормотал он, кланяясь ей. Потом повернулся к Гариону. – Ваше величество, могу я молить вас о прощении?
– Почему? – отозвался Гарион. – Вы не сделали мне ничего плохого.
– Сделал, ваше величество. Когда я услышал о том, что произошло в Городе Ночи, я возненавидел вас. Можете вы простить мне это?
– Тут нечего прощать. Ваши чувства были вполне естественны. В вашем сердце произошла перемена, не так ли?
– Его изменили, король Бельгарион. Новый бог Ангарака будет добрее, чем Торак. Я живу лишь для того, чтобы служить ему, и молюсь о дне его пришествия.
– Садитесь, друг мой, – пригласил Бельгарат. – Очевидно, вы перенесли какое-то сильное религиозное переживание?
Старый гролим опустился на стул с просветленной улыбкой на сморщенном лице.
– Мое сердце было тронуто, святой Бельгарат, – просто сказал он. – Я посвятил всю жизнь служению Тораку в храме этой деревни. Я горько оплакивал его смерть. Но теперь я удалил его изображения со стен храма и украшаю алтарь цветами вместо крови жертв. Я горько сожалею о том, что держал нож во время обрядов жертвоприношения.