— Вы защищаете меня? От кого? — Она должна была ему все сказать. Может быть, тогда он оставит ее в покое. — Если вы беспокоитесь насчет индейцев, то не стоит. Я одна из них. Мой отец был команчи.
Она удивилась, что выражение его лица не изменилось, на нем не было и намека на удивление или отвращение. Она видела все тот же настойчивый взгляд и то же участие на его лице.
— Вы что, не слышали? Я дикарка, — кричала Луиза. — Если вы мне не понравитесь, я, возможно, решу, что эти ваши прекрасные золотистые волосы вам ни к чему и они станут моим сувениром.
Его брови поднялись от удивления:
— Ну, в таком случае мне надо быть поосторожнее с вами и не слишком вас сердить, пока я не смогу вас убедить вернуться домой.
— Я не собираюсь возвращаться домой.
— Ну, это мы посмотрим.
Какая-то ее часть хотела кричать на него, прогнать его прочь. Но другая подсказывала ей, что он хочет быть с ней, несмотря на все ее дурацкие слова и угрозы. И она вовсе не стремилась оставаться одна. К тому же она вынуждена была признать, что сейчас Сэм Стронг нравится ей даже больше, чем раньше.
Ей не мешала его компания, особенно теперь, когда они повернули от основной дороги к Альбукерке. Она даже боялась, что Может сбиться с пути. Ориентируясь по солнцу, Луиза ехала в юго-западном направлении.
Проходил час за часом, но казалось, что сейчас Стронг был даже менее склонен оставить ее, чем в начале пути. В середине дня они остановились у одного родника, где напоили лошадей и наполнили фляги водой. Все это время, пока она не разговаривала с ним, она думала о тех ужасных смертях, и ей становилось страшно при мысли, что она может встретиться с настоящим оборотнем. Стронг в это время рассказывал ей о своем доме, о ферме в Огайо и о том, как его отец и дядя были кавалеристами во время Гражданской войны.
Когда они отдохнули, Луиза ждала, что Стронг предъявит ей ультиматум: он возвращается назад, с ней или без нее. Но он молча забрался на свою рыжую лошадь и ждал, пока она будет готова ехать дальше.
— Почему вы делаете это? — спросила она, когда села на Дифайнта. — Едете со мной, хотя вам и не следовало бы этого делать?
— Потому что я не хочу, чтобы что-то плохое случилось с вами, Луиза, — сказал Стронг так искренне, что от его слов у нее замерло сердце. — И если вы передумаете и решитесь возвратиться в Санта-Фе, я хочу, чтобы вы вернулись целой и невредимой.
Если только она передумает. Если бы она знала, как вообще отсюда выбраться. Луиза посматривала вокруг и понимала, что они заехали в такое место, откуда трудно будет найти обратную дорогу.
Когда уже смеркалось, Фрэнсис вместе с девушками сидела в гостиной и обсуждала свадебное платье для Эвандеры. Девушки намеревались оплатить ткань, а Руби могла бы скроить и сшить платье. Но вдруг влетела Бэлл и, задыхаясь, завопила:
— Она ушла! — Бэлл схватилась за спинку дивана, чтобы не упасть. — Будь я проклята, если Луиза не убежала из дому!
— Что? — спросила Фрэнсис, думая, не преувеличивает ли Бэлл. В последнее время, когда та говорила о дочери, то теряла контроль над собой. — У вас с Луизой опять была стычка?
— Нет. Я даже не смогла с ней больше поговорить.
— Тогда откуда ты узнала, что она убежала?
— Я ищу ее весь день, и когда заглянула в конюшню, то Дифайнта там уже не было. И к тому же один сосед сказал мне, что видел, как Луиза поскакала в южном направлении.
— Может быть, она просто рассердилась из-за того, что вы отняли у нее лошадей, и хочет позлить вас, — предположила Руби.
Покачав отрицательно головой, Бэлл опустилась на диван:
— И это еще не все. Братья Виларде, оба убиты, зверски убиты, так же как и другие недавние жертвы. Минна Такер заставила поверить местных жителей, что Луиза дикарка и что это… она сделала… и все из-за того, что ее отец не был белым.
— Что за нелепость! — произнесла Фрэнсис, чувствуя, как мурашки побежали по спине.
Опять бедной девушке пришлось испытать на себе всю тяжесть глупых предрассудков. Кроме того, эти две смерти указывали на то, что это снова дело рук оборотня. После того что ей сегодня приснилось и что она обнаружила у себя на руке, она стала всерьез задумываться о существовании оборотня.
— Они напугали ее, поэтому она и убежала, — причитала Бэлл. — Я не могу ее потерять. Я не могу потерять еще одного ребенка!
Еще одного? Фрэнсис повернулась к Руби:
— Не могла бы ты принести Бэлл чего-нибудь успокоительного?
— Конечно, миссис Ганнон.
Как только блондинка вышла из комнаты, Фрэнсис спросила:
— А сейчас объясни, о каком ребенке ты говоришь.
По всему было видно, как трудно Бэлл вспоминать об этом, но все же она ответила на вопрос Фрэнсис:
— Когда я убежала с Ральфом Джэнксом, я была почти ребенком. У мамы была дюжина детей, и она не могла нам ничего дать. Ральф сказал, что любит меня и будет заботиться обо мне. — Ее тон изменился, затем она продолжала: — Да, он очень хорошо позаботился обо мне.
— Он бил тебя, — как бы в подтверждение слов подруги сказала Фрэнсис, что удивило Бэлл. — Луиза рассказывала мне об этом.
— А вот о Томми она не могла тебе рассказывать. Он был самым прелестным ребенком, еще совсем маленьким мальчиком. Однажды отец избил трехлетнего малыша… до смерти.
— Боже мой! — Слезы нахлынули на глаза Фрэнсис.
— Я держала мертвое тельце сына на руках и плакала, пока не выплакала все свои слезы, — шептала Бэлл в ужасе. — Что-то случилось со мной тогда, Фрэнсис. Я не помню точно, как все было. В одно мгновение у меня в руках оказался охотничий нож Ральфа, и я занесла его над ним… и тотчас хлынула кровь. Его кровь.