Хьюго перехватил ее руку.
— Спокойно, девочка. — Он говорил тихо, но твердо.
— Но ты не понимаешь…
— Нет, понимаю, — перебил он Хлою, подняв ее накидку. — Оденься. — Он обернул накидку вокруг ее плеч и легким поцелуем коснулся ее лба. — Доверься мне, девочка.
Джаспер зашевелился и открыл глаза.
— Латтимер? — Голос его был едва слышен. Хьюго подошел к нему. Он остановился перед своим павшим врагом и произнес медленно и четко:
— Все кончено, Джаспер. Круг замкнулся. Девушка моя.
— И была твоей уже некоторое время, насколько я понимаю. — Кровь потекла из уголка его рта, когда Джаспер попытался ухмыльнуться. — Несмотря на твои праведные речи, Латтимер, ты соблазнил ее. Ты не лучше, чем все мы.
Хьюго замер, лицо его казалось белым в свете свечей, но голос был ровным и тихим.
— Разумеется, ты способен воспринять это только в таком свете, Джаспер, не правда ли? Конечно, для тебя любовь — лишь растление. — Он пожал плечами. — Наконец я разделался с тобой и с твоими… со всей этой клоакой.
Он обвел взглядом собравшихся мужчин, словно пытаясь запомнить каждого, и отвернулся. В этот момент в горле раненого что-то хрипло заклокотало, и голова Джаспера безвольно упала. Хьюго резко обернулся. Его лицо было непроницаемым, когда он смотрел, как пленка смерти затягивала глаза, устремленные к сводчатому потолку часовни. Затем он отвернулся и направился к Хлое. Он взял ее левую руку и сорвал кольцо с изображением змеи. Оно зазвенело, покатившись по каменным плитам, когда Хьюго швырнул его на пол.
— Пойдем, девочка. Ты уже достаточно долго дышала отравленным воздухом. — Он увлек ее за собой к лестнице, где продолжал стоять Самюэль, держа под прицелом пистолетов группу мужчин в часовне. Никто из них даже не шевельнулся.
Хлоя молчала, пока они поднимались по ступеням, чтобы выйти на чистый морозный воздух. Она могла думать лишь об одном: Хьюго говорил о любви… он сказал Джасперу, что любит ее. Он бился за нее… рисковал своей жизнью ради нее, как когда-то ради ее матери.
Но ведь она замужем за Криспином! Даже если она больше никогда его не увидит, она его жена. Джаспер мертв, но Криспин-то жив.
Привязанные в рощице лошади волновались и подрагивали на холодном ночном воздухе. Хьюго посадил ее на своего коня и вскочил в седло позади нее. Он был так же молчалив, как и она, но крепко прижимал ее к себе, пока они ехали в Денхолм. Самюэль скакал рядом, тоже погруженный в свои мысли.
— Я займусь лошадьми, — сказал Самюэль, когда они спешились во дворе. — А вы лучше подбросьте дров в камин, если он еще не погас.
Хьюго и Хлоя вошли в дом. В кухне было темно и холодно, только угли в печке едва светились. Хьюго зажег свечи, помешал угли, подбросил в огонь щепок и несколько поленьев. Хлоя, завернувшись в накидку, наблюдала за ним взглядом. Ей стало казаться, что она снова погружается в дурманящий туман.
— Хьюго, они выдали меня замуж за Криспина, — сказала она, наконец. Слова звучали так, как будто их произнес кто-то другой. — То, что ты снял кольцо, ничего не изменит.
Хьюго подвинул стул к огню и позвал ее кивком головы.
— Да, я знаю, — ответил он, притягивая ее к себе. — Позволь объяснить. Ты несовершеннолетняя, выдана замуж против воли и без согласия твоего опекуна. И, кроме того, брак не был скреплен физически. Это так?
— Да.
Он знал это, но все равно в глубине души временами появлялся страх, что он мог просчитаться… что Джаспер найдет способ надругаться над ней, прежде чем придет помощь. Теперь он мог вздохнуть с облегчением. Улыбнувшись, Хьюго сказал:
— Брак будет аннулирован, девочка моя. Это простая формальность. Криспин не осмелился бы оспаривать его, даже если бы и имел какое-то право.
— Значит, я не замужем?
— Да, но это продлится недолго, пока я не найду мирового судью.
— О! — Ее колени затряслись, а глаза внезапно наполнились слезами. — Извини… — Поток слез просто невозможно было остановить.
— Тише, любимая. — Он посадил ее себе на колени, прижал к груди и стал слегка покачивать. — Тебе было больно, милая?
Она покачала головой, попыталась что-то сказать, но слова тонули в рыданиях.
Самюэль вошел в кухню, взглянул на пару у огня и сел в кресло напротив, вытянув ноги к огню.
Когда Хлоя немного успокоилась, Хьюго посадил ее прямо и сказал:
— Дорогая, ты должна сказать мне. Они делали тебе больно?
— Только чуть-чуть, но было очень неприятно, — сказала она честно, вытирая глаза носовым платком, который он передал ей. — Я не знаю, почему я так расплакалась… наверное, потому, что я голодна.
Хьюго откинулся назад и от всей души рассмеялся. Самюэль расплылся в улыбке и направился в кладовую.
— Как насчет запеченных яиц, девочка?
— Да, пожалуйста. — Она улыбнулась сквозь слезы и вновь прижалась к Хьюго.
— Расскажи нам подробно все, что произошло с тобой, — велел ей Хьюго, зная, что не успокоится до тех пор, пока не узнает все до мельчайших деталей. Пока она ужинала, он слушал ее рассказ о похищении. Она поведала ему обо всем, включая и то, что Джаспер сообщил ей о прошлом Хьюго. Глаза Хьюго стали жесткими, губы сжались, и, когда она закончила свой рассказ, он с тихой злостью, произнес: — Слишком быстро и легко он умер.
Слишком легкой оказалась смерть и отца, и сына — не такой кары они заслуживали за все причиненное ими зло! Но все это должно остаться в прошлом. Без Грэшема — лидера Конгрегации — она распадется сама собой. У Криспина нет ни авторитета, ни зрелости, чтобы занять место Джаспера. Конгрегация была создана Грэшемами, вместе с ними и умрет.
Он взглянул на девушку: последний отпрыск рода Грэшемов подчищал тарелку кусочком ячменного хлеба.