— Но вы применяете пытки? — уточнила Элис. Голос ее слегка дрожал. Она взяла бокал и отхлебнула вина.
— Только если это предписывается правилами следствия; в сфере тяжких преступлений закон очень строг, — пояснил отец Стефан. — Сначала идет допрос, потом еще один, но уже рядом с дыбой, а уже после — и только тогда — дозволяется допрос с пристрастием, то есть под пыткой. Когда я знаю, что делаю Божье дело в этом безбожном мире, что подчиняюсь закону в мире беззакония, то я исполняю свой долг без гнева и злобы, без страха совершить грех из-за собственной слепоты.
Элис снова потянулась к бокалу и заметила, что ее рука трясется. Тогда она спрятала ладони на коленях, подальше от чужих глаз, под камчатую скатерть стола.
— Кто же эта ведьма, которую вы сегодня изловили? — поинтересовалась она.
— Та старуха, про которую вы рассказывали, — ответил отец Стефан. — Та, что поселилась в пустоши у реки. Мы поехали в ту сторону охотиться и встретили солдат, которым было велено переправить ее через границу в Уэстморленд — как вы и хотели.
— Это, должно быть, ошибка, — пролепетала Элис. — Я и не думала обвинять ее… в том, что она ведьма. Она просто напугала меня. Я столкнулась с ней… когда была одна в лесу. Она называла меня каким-то… чужим именем. Но она… безобидная старая женщина… никакая не ведьма.
В ее ушах так стучало, что она едва могла говорить. Она задыхалась, дыхания хватало только на короткие фразы.
Отец Стефан покачал головой.
— Мы остановили их, желали убедиться, что с ней хорошо обращаются, — вы же знаете, солдаты любят подурачиться. Она спросила, кто мы такие, и когда Хьюго назвал свое имя, она прокляла его.
— Она не могла это сделать, — отозвалась Элис.
— Она обвинила его в том, что он сжег монастырь и разрушил другие святые места, — настойчиво произнес священник. — Предрекла ему смерть без наследника, потому что он совершил святотатство и богохульство, и ее Бог отомстит ему. Она призвала его покаяться в грехе перед другими женщинами, опорожнявшимися дьявольской слизью, — это, по ее словам, все, что он способен произвести на свет. И еще она умоляла отпустить какую-то Анну. Это была последняя капля, больше мы не стали ее слушать!
— Это ужасно, — согласилась Элис. — Но ведь это лишь бред сумасшедшей женщины.
— Епископ назначил меня для поиска проклятых ведьм, — заявил отец Стефан. — В каждой деревне найдется такая, а уж в городе не меньше дюжины. Мы должны искоренить зло. Люди слабы, и когда наступают тревожные времена, вместо молитв и поста они бегут к этим колдуньям. Дьявол прячется везде, а сейчас как раз времена беспокойные. Мы должны бороться с дьяволом и с его прислужницами, с ведьмами.
Дрожащим голосом Элис засмеялась, но тут же умолкла и подняла брови.
— Вы что, пугаете меня?
— Простите, — извинился священник. — Я не хотел. Я разгорячился — дьявол, с которым я неустанно воюю, силен. Я совсем забыл о вашем положении и слабости вашего пола.
Они немного помолчали.
— Что касается этой сумасшедшей старухи, — небрежно обронила Элис, — неужели вы не отпустите ее? Мне было бы очень жаль, если б мое недовольство привело ее к такому финалу.
— Вы не до конца понимаете всей серьезности преступления, — мягко укорил ее отец Стефан. — Когда она рассуждает о своем Боге, сразу ясно, что она имеет в виду дьявола, ведь Господь благ, Он не проклинает людей. Он посылает нам беды и несчастья из любви к нам, испытывая нас. Когда она кричит о Хьюго как о разрушителе церкви, мы знаем, что речь идет о ложной папистской церкви и это сам дьявол вопит ее устами против священной войны, которую мы объявили ему. Каждый день мы вырываем из его лап человеческие души. Когда католические попы кормили людей сказками, предрассудками и разного рода магией, пугали их небылицами, дьявол почивал на лаврах. А теперь мы распространяем свет Божьей истины по всей стране и изгоняем из нее дьявола и его приспешников, таких как эта старуха. Все они сгорят в печи огненной.
Яркие лучи солнца, бьющие через высокие, смотрящие на восток окна, слепили Элис, и, пока она слушала священника, комната вдруг закружилась вокруг нее.
— О, прошу вас, не надо, — промолвила она с внезапной болью в голосе. — Отец Стефан, вспомните, каково было мне, когда вы подвергли меня испытанию. Вспомните мой ужас. Пожалейте эту бедную старуху, лучше отошлите ее куда-нибудь подальше, например в Шотландию. Или во Францию. Пожалейте ее, бедняжку. Она сама не ведала, что творила, она безумна. Я видела это, когда встретилась с ней. Она просто сумасшедшая.