— Моя дочь? — возопил Ильтен. — Наденет брюки?
— Рино, ну что в этом ужасного? Я же хожу в брюках.
— Потому что я не могу отговорить тебя!
— Рино, даже Хэнк признаёт, что в определенных обстоятельствах брюки уместны. Школа — то самое обстоятельство. Одноклассники примут стриженую девочку в привычной одежде, как мальчика, и никаких ужасных прозрений, которых ты так боишься, не случится.
— Моя дочь! Стриженая!
— Волосы быстро растут.
— А учителя, Тереза? Они не захотят, чтобы в классе была девочка.
— А кто их спросит? Их дело — учить тех, заявление чьих родителей принял директор.
— Директор не поставит визу на заявлении о приеме девочки!
— Поставит, — уверенно улыбнулась Тереза. — Если ему позвонит куратор из городского управления образования. Надеюсь, ты помнишь, что господин Кавелиас обещал решить любую нашу проблему? Настало время стребовать с него исполнения обещания.
Кавелиас в последнее время сильно сдал. Волнистые седые кудри, придававшие ему сходство с вышедшим в тираж поэтом, повылезли, безжалостно обнажив лысину, через лоб пролегла глубокая складка, на лице то и дело появлялась болезненная гримаса. Вне Риаведи Ильтены с ним не виделись, но телефонами на всякий случай обменялись. Кавелиас проводил на даче почти все лето, да и зимой частенько ездил туда на выходные к Алис — так теперь звалась девушка, отказавшаяся от прежней жизни, но сохранившая одну-единственную привязанность. Самостоятельная жизнь, без гнета отца, сыграла свою роль. Алис за эти две весны повзрослела. Не затюканная девочка, а девушка, исполненная достоинства. Практически хозяйка дома, где хозяин бывает лишь наездами.
А должок с Кавелиаса следует стрясти. С его собственной оговоркой: пока жив. Затягивать не стоит, тем более что Вере уже исполнилось шесть.
Ильтен не хотел звонить Кавелиасу. Но Тереза убедила его, что именно он должен это сделать.
— Ты мужчина? — задала она риторический вопрос. — Вот и действуй. Перетри с Кавелиасом. Устроит Веру в школу — и не будет больше ничего должен, сможет спокойно, без угрызений совести, помирать.
— Ну как я такое скажу? — Ильтен развел руками.
— Как хочешь. — Тереза от щедрот души дала ему свободу действий, но он не оценил. Поджал губы и взялся за трубку с явной неохотой.
Они договорились о встрече в ресторане. Не в привычном Ильтену баре и уж тем более не в интернет-кафе, а в заведении классом выше. До рядового бара Кавелиас не опустился бы. Персональный официант поклонился им у самого порога, провел в отдельный кабинет и весь вечер исполнял любые желания, как волшебник в сказке. Разве что не сплясал — хотя Ильтен подозревал, что и танец можно было заказать. Блюда поражали как названиями — по ним нипочем нельзя было догадаться, из чего сделана еда, — так и ценами. Ильтен заглянул в меню, закрыл его и предоставил выбор Кавелиасу, малодушно понадеявшись, что он сам и заплатит. Осушив для смелости стопку аперитива, Ильтен морально приготовился к разговору. Но начал Кавелиас:
— Хорошо, что у вас появилась просьба, господин Ильтен. Мне, право, неловко было долго ждать, когда я буду иметь возможность что-либо сделать для вас. Я начал опасаться, что умру, не успев выполнить обещанное. Могу я рассчитывать на то, что ваша просьба — не какой-нибудь пустяк? Мне необходимо серьезное основание считать свой долг исполненным.
— Поверьте, это не пустяк. — Ильтен покосился на появившуюся перед ним тарелку с неведомой едой, ни на что не похожей. Подождал, пока официант удалится за дверь кабинета, и перешел к сути: — У меня есть дочь, господин Кавелиас.
Тот кивнул. Веру он видел не раз.
— Ей уже шесть весен. Мальчики в этом возрасте начинают посещать школу. Я хочу, — он кашлянул и, сделав над собой усилие, продолжил: — чтобы Вера тоже пошла в школу.
— Вместе с мальчиками? — переспросил Кавелиас.
— Да, вместе с мальчиками. По основной образовательной программе. Я считаю, что образование, предусмотренное для девочек, неполноценно.
Кавелиас помолчал, ковыряя двузубой вилкой странного вида блюдо. Ильтен замер в ожидании вердикта.
— Вы правы, это не пустяковое дело, — светски заметил Кавелиас. — Кушайте, господин Ильтен, иначе ваше великолепное тасетти остынет, и вкус будет не тот. А я пока буду думать. Не стану, пожалуй, спрашивать, зачем девочке образование по основной программе…