— Слушаю тебя внимательно, — я поудобней расположилась в кресле и приготовилась слушать.
— Поскольку ты утверждаешь, что твоя подруга приехала в Беларусь на встречу с человеком, якобы обладающим сведениями о местонахождении сокровищ Радзивиллов, то это дело, если, конечно, взглянуть на него в этом ракурсе, приобретает особую государственную важность. И потом, если всерьёз принимать эту версию за рабочую, то нам, на мой взгляд, нужно плясать от надписи, оставленной на песке Базилем. А именно, для начала необходимо хотя бы просто выяснить, что собственно из себя представляет это самое колье Барбары. И что в нём такого особенного, если за ним такой след из трупов тянется. Колье — это единственная на сегодняшний день более-менее серьёзная версия. Согласна?
— Возможно, ты и прав. По крайней мере, Томка придавала этому украшению очень большое значение. Правда, насколько я помню, она утверждала, что раздобыть какую-либо информацию об этом колье просто невозможно, — с сомнением покачала я головой.
— Я знаю, к кому мы можем обратиться за помощью. И если нам не сможет помочь этот человек, то, скорее всего, это не сможет сделать больше никто. Я говорю о своей школьной учительнице истории Галине Николаевне.
— Рудович, ты что же, всерьёз считаешь, что простая школьная училка может обладать некоей секретной информацией, которую свято хранили столько лет потомки управляющего дома Радзивиллов?
— Во всяком случае, она прекрасно знает не только историю семьи Радзивиллов, но и долгое время собирала любую информацию о судьбе пропавших сокровищ. Ещё раз повторяю, если кто-то и может помочь нам разобраться в этом деле, то это только она. К тому же её покойный муж, насколько я помню, в семидесятых годах долгое время возглавлял наше городское «угро» и нам, как говорится, сам бог велел ознакомиться с семейным архивом моей учительницы.
Москва, Следственная тюрьма НКВД СССР, май 1941
— Об этом, я полагаю, вам лучше всех рассказали бы ваши генералы Тучков и Барклай-де-Толли, — тихо ответил князь Леон, промокнув кончиком платка разбитую губу.
Следователь Гоглидзе смерил поникшую фигуру сидящего перед ним человека презрительным взглядом: — Шутить вздумал? Я тебе пошучу! Гнилой ты всё-таки человечишка, хоть и князь. Тебя, можно сказать, по-хорошему просят рассказать, а ты кочевряжишься тут передо мной, аристократа из себя корчишь. Тебе же всё равно «вышак» ломится. А так есть шанс выбраться отсюда живым и почти здоровым. Или ты думаешь, что если тебя сразу не кончили, тогда, в 39-ом, так и теперь тебе эти выкрутасы с рук сойдут? Даже не надейся. Советская власть, конечно, гуманно относится ко всем без исключения. Даже к таким недобиткам, как ты, но и её терпение не вечно. Последний раз спрашиваю: где в твоём долбаном замке спрятаны ценности?
В этот момент в кабинет зашёл майор НКВД Азаров. Следователь резво отскочил от арестованного к своему столу и вытянулся в струнку.
— Товарищ майор, провожу допрос…
— Вы свободны, лейтенант! — процедил сквозь зубы майор.
— Как вы себя чувствуете? Есть ли жалобы, просьбы? — сев за стол следователя, едва за тем закрылась дверь, спросил Азаров.
— Жалобы? — удивился Леон. — Нет. Жалоб и просьб у меня нет, — потрогав разбитую губу, твёрдо ответил князь.
— Хорошо. Тогда не будем терять время и сразу перейдём к делу, — майор доброжелательно улыбнулся, — о чем вы беседовали со следователем?
— Беседовали? — опять вопросом на вопрос ответил князь. — Хорошо, пусть так. Как вам будет угодно. Господин следователь спрашивал меня, где я спрятал фамильные драгоценности в ноябре 1939 года, в ночь перед приходом в Несвиж Красной Армии.
— И что вы ему ответили? — прищурился майор.
— Я уже не один раз отвечал на этот вопрос. Если будет угодно господину майору, я отвечу ещё раз. В Несвижском замке ещё после захвата его русскими войсками в 1812 году не осталось абсолютно никаких ценностей. И в конце 1939-го там также никаких драгоценностей в интересующем вас имении не было. Последнее время мы жили довольно скромно… Вы спросите прямо, что конкретно вас интересует. Что-то определённое или мы всё-таки говорим сейчас о ценностях вообще? Поймите меня правильно. Для меня как потомка рода Радзивиллов бесценной драгоценностью может являться даже маленькая серебряная ложечка, которой меня кормила в детстве нянька… Поэтому…
— Хорошо. — Азаров перебил князя и уселся за стол, открыл принесённую с собой папку и принялся шелестеть бумагами. — Здесь у меня, — офицер многозначительно постучал согнутым указательным пальцем по папке, — копии переписки хорошо известной вам Ганны Радзивилл, проживающей сейчас во Франции, со своей родственницей, называть её имя я не буду. В этом пока нет необходимости. В своём письме Ганна интересуется, каким образом можно списаться с сыном вашего управляющего Янеком, проживающим сейчас на Мальте. Как вы думаете, с какой целью ваша родственница разыскивает сына бывшего управляющего замком?