— Может быть, оттуда? — предположил Ант.
— Может быть. А может быть, и оттуда. — Я посмотрел в сторону оживленной части Роозипуу. Меня лично заинтересовал старый шестиэтажный дом. В нем, правда, было всего два подъезда; но я знал, что во всех домах этого типа в каждом подъезде обычно есть два действующих выхода — в парадное, на улицу и черный ход во двор. Внизу, на первом этаже этого дома, была мастерская «Металлоремонт».
Подошли участники опергруппы. Доклады каждого из них были коротки: пока ничего обнаружить не удалось. Девятиэтажный дом на Локк и шестиэтажный на Роозипуу были осмотрены членами опергруппы с особой тщательностью. По крайней мере, на лестницах, чердаках, лестничных площадках и у окон этих домов обнаружить пока никаких следов стрелявшего не удалось. Номера на дверях всех квартир, из которых мог быть произведен выстрел, переписаны, фамилии жильцов проверяются. Все квартиры взяты под наблюдение. Осмотр еще нескольких возможных объектов ведется оставшимися там участниками опергруппы.
Пока я выслушивал доклады, санитары стояли рядом и смотрели на меня. Я посмотрел на Анта. Он пожал плечами, махнул рукой.
— Убирать? — спросил санитар.
Я промолчал. Санитары поставили носилки на мостовую, стали перекладывать на них тело.
— Ты его обыскал? — спросил Ант.
— Только внутренние карманы.
— Подождите. — Прежде чем санитары унесли Горбачева, Ант тщательно выполнил не очень приятную, но необходимую процедуру: еще раз обыскал карманы брюк и пиджака. Но кроме того, что ожидалось — носового платка и двух ключей на брелоке, — там больше ничего не нашлось.
Естественно, мы должны были тут же сообщить обо всем происшедшем Сторожеву. Наверняка, впрочем, Валентиныч уже знал обо всем, что случилось на перекрестке в ста с небольшим метрах от входа в управление. Звонок дежурного в нашу комнату был только потому, что Горбачев вышел от Пааво. Сразу же после звонка к нам дежурный обязан был поставить в известность о случившемся начальника отдела. Поэтому, дав указание начальнику оперативной группы младшему лейтенанту Лёне Ковальчуку составить подробный и тщательный отчет, я посмотрел на Пааво. Ант, естественно, понял, что значит этот мой взгляд, и мы двинулись в управление.
Когда мы вошли в кабинет, Сторожев сидел за столом. По своей привычке — а вовсе не потому, что его, скажем, что-то волновало, — он постукивал по накрывавшему стол стеклу кончиком карандаша. Кивнул: садитесь. Выслушал подробный доклад — сначала Пааво. Ант отлично знал характер шефа, поэтому сейчас подробно и даже несколько нудно стал рассказывать все от начала до конца. Сначала о том, как Галя передала ему явщика, потом о том, как этот явщик выглядел в первые минуты и как сначала реагировал на первые вопросы; затем — как стал реагировать уже в ходе допроса. Сторожев выслушал доклад Анта, задал несколько обычных вопросов и повернулся ко мне. Я стал рассказывать все остальное. Я старался говорить без особых эмоций, подробно перечисляя все, что произошло, включая звонок снизу, то, как мы бежали к перекрестку, каким мне показалось положение тела, как шел опрос свидетелей, свои впечатления об этих свидетелях; потом о наших попытках определить сторону, откуда был произведен выстрел, и, наконец, впечатления от опроса участников опергруппы. Пааво положил на стол папку с протоколом допроса и сданные явщиком восемьдесят долларов, я — все, что нашлось в карманах Горбачева: паспорт, записную книжку, портмоне с деньгами, авторучку, брелок с ключами и носовой платок.