– По магнитным полям. – Видийянин, ответив нам, тоже улыбается, но как-то иначе. Грустно, что ли. Или просто устало?
– Давайте вернемся в зал. Нас ждут. – На этот раз я протягиваю руки им обоим, так и не определившись в своих предпочтениях. Да, внешность томлинца мне больше импонирует, но и мужество видийянина, до этого ни разу не поднимавшегося в воздух, достойно восхищения. Значит, и шансы у мужчин должны быть равные, а дальше… дальше пусть организм решает. Привязка ведь на уровне физиологии формируется.
Потому стараюсь не анализировать, что мне приятнее – уверенное, уже знакомое пожатие теплой руки Тогриса или осторожное, едва ощутимое прикосновение прохладных пальцев Щера. Просто жду, когда они воспользуются возможностью, которую я им предоставляю. Да и в оставшееся до ужина время больше не провоцирую ни себя, ни кавалеров. Любуюсь очередным ярким представлением, которое запускается, едва мы поднимаемся наверх, а когда оно заканчивается, в сопровождении Варии ухожу в свою комнату. Это только принцы приглашены в зал на личную беседу с императором, а мне там делать нечего.
Энергична и упряма, в курсе всех событий…
Мама.
– Лина, ты закончила ужинать? Выходи, обжорка, я тебя жду!
Из-за неплотно прикрытой двери столовой до меня доносится громкий уверенный голос. Шаги. Шорохи. И новая порция добродушного возмущения:
– Вария! Почему платье не убрано? И кровать не готова! Ты опять за этим не следишь? До сих пор в мыслях на жирали летаешь?
– Я сейчас. Простите! – сплетается с нотацией виноватый лепет фрейлины. Однако, несмотря на это, родительница продолжает сетовать:
– Ты одна уже не справляешься. Придется брать еще одну наперсницу… Лина! Ты как не моя дочь, честное слово! Сколько можно есть?
– Иду, иду…
С сожалением посмотрев на тарелку, куда я только что положила добавку, поднимаюсь из-за стола. Аппетит у меня на самом деле зверский. И это никак не соотносится со способностями шенориан, которые я должна была от мамы унаследовать. То есть вместо того чтобы спокойно голодать сутками напролет, кушаю я вполне плотненько. А вот вес не набираю, и куда исчезает избыток веществ, никому не ведомо.
– Ну-ка, дай на тебя посмотрю…
Я едва успеваю открыть дверь столовой и ступить на мягкий ковер своей спальни, а мама уже стоит рядом. Окидывает придирчивым взглядом изящную ночнушку из тонкой белой ткани, распущенные волосы, перехваченные широкой лентой, многозначительно хмыкает и, крепко вцепившись в запястье, тащит к кровати, чтобы усадить, набросить на плечи теплое пушистое покрывало, сесть рядом и приказать:
– Рассказывай!
– Что именно? – обреченно вздыхаю, поджимая ноги под себя и укутываясь плотнее.
– Все! – предсказуемо масштабно заявляет родительница. Смеется и снижает объем требований. – Кто тебе понравился, разумеется!
– Я не уверена…
– Ой, да ладно! – Карие глаза, потрясенные моей скрытностью, поднимаются к украшенному орнаментом высокому своду потолка. – То-то я не видела, как ты на цу’лЗара смотрела. Ну и правильно. Он с тебя глаз не сводил.
– Зе’Орон тоже хотел быть рядом. Я ему понравилась.
– Еще бы не нравилась. Ты же наследница, – легко отмахивается мама. Смотрит на мое недовольное лицо, потому что с объяснением я не согласна, и восклицает: – Лина! Наивная! Да заинтересованность видийянина влечением и не пахнет! Он же второй сын короля. Никаких перспектив на правление планетой. Потому и цепляется за возможность стать императором.
– Ясно. – Хотя и остаюсь при своем мнении, но больше не спорю. – А ро’дИасу мой статус, видимо, безразличен, я ему внешне не приглянулась.
– Про него вообще говорить не хочу! Даже твой отец возмутился. Если бы не подарок, который исгреанин сделал, его выгнали бы с праздника, – сообщает мама. Разве что ее объяснение в корне отличается от того, которое я дала поведению мужчины. – У этих вояк пунктик на синем. На дух этот цвет не выносят. А уж голубой и подавно. Вот и зачем, в таком случае, на отбор лететь?
– Может, принц надеялся, что отторжение не проявится? – неожиданно слышится тонкий голосок.
Удивительно, но вмешательство Варии, которой обычно всегда доставалось за попытки вступить в разговор без разрешения, на этот раз остается безнаказанным. Мама лишь бросает на нее задумчивый взгляд и высказывает иное предположение:
– Или его отец на участии настаивал. Тогда я не удивлюсь, если ро’дИас специально так себя повел, чтобы уж его точно не выбрали.