Продолжая тихо посмеиваться, врач пропустил вперед Наташу и вышел вслед за ней в коридор. Девушка осторожно прикрыла дверь, а Герасимов, кивнув в сторону палаты, прошептал:
– Помяни мое слово, девочка, ох и хлебнем мы еще лиха с этим лейтенантом! Что-то слишком много вокруг его особы возни!
Ссутулившись и устало шаркая ногами, хирург направился в ординаторскую.
Только под утро Наташа смогла прикорнуть часок на своей кушетке. Казалось, лишь минуту назад опустила она голову на подушку, а уже Лидия Яковлевна сердито тормошит ее:
– Вставай, вставай, мужики вовсю «рынду» бьют, судна требуют.
Наташа вскочила на ноги, быстро ополоснула лицо под краном и выбежала в коридор. Над сестринским постом беспрерывно мигала лампочка экстренного вызова, «рында» на местном жаргоне. Лидия Яковлевна отключила звонок, чтобы резкий сигнал не тревожил остальных больных. Срочный вызов шел из пятой палаты, и Наташа вздохнула: опять Федорчуку приспичило.
На Федорчука ей пришлось потратить минут двадцать. Обычные утренние процедуры пришлось провести еще в трех палатах, затем Наташа упросила Лидию Яковлевну, и та позволила ей сделать внутримышечные инъекции нескольким тяжелобольным, после этого она развезла по палатам лекарства.
Потом дошла очередь и до первой палаты... Наташа осторожно открыла дверь. В помещении, кроме Лидии Яковлевны, находились Герасимов и Лацкарт. Они осматривали лейтенанта. Похоже, раненый еще не совсем отошел от наркоза, на вопросы врачей отвечал с трудом, едва слышно, но уже улыбался в ответ на шутки Якова Самойловича. По обыкновению, тот балагурил не переставая. Но то, как старый доктор порой настороженно поглядывал на Герасимова, подсказало Наташе, что начальник отделения не совсем доволен состоянием прооперированного.
Наконец он отошел от кровати и что-то тихо произнес по-латыни – что именно, Наташа не успела разобрать.
Герасимов кивнул и вышел из палаты. На пороге остановился и с недоумением уставился на Наташу и рыжего Петрова, застывших за дверью с бритвой и помазком в руках.
– Что вам, голубчики, нужно?
– Вы же сами, Семен Семенович, приказали побрить Карташова. – Наташа посмотрела на него с недоумением.
– Отставить пока! Сейчас его нельзя беспокоить.
– Что с ним? Ему хуже? – Наташа ткнула в руки Петрова бритвенный станок и шагнула в палату.
Герасимов посмотрел на ее побледневшее лицо, озадаченно хмыкнул:
– Когда у тебя заканчивается дежурство?
– Через час, – прошептала она еле слышно, не решаясь посмотреть в сторону лейтенанта.
Лацкарт, повернувшись, внимательно оглядел санитарку с ног до головы.
– Очень устала? – спросил он мягко, и Наташа от этого неожиданного в устах начальника отделения вопроса растерялась окончательно.
Яков Самойлович, не дожидаясь ответа, показал ей на стул:
– Присядь, Наталья, мне надо серьезно с тобой поговорить. – Он хмыкнул и смерил ее взглядом. – Видишь ли, этому молодцу требуется постоянный уход. Сиделок у нас, сама знаешь, не положено. Медсестры – каждая на полторы ставки работает, а ты у нас почти готовый врач, все-таки два года мединститута...
– Я не пойму, что вы от меня хотите, Яков Самойлович. Я и так за каждым больным ухаживаю.
– Хорошо, давай пройдем в ординаторскую, и я тебе объясню все более популярно. – Лацкарт тяжело вздохнул и кивнул матросу: – Петров, я тебя очень прошу, пока я с юной леди буду беседовать, помоги Карташову справить все, что полагается. Только осторожнее, а то тебе бы камни ворочать, а не больным горшок подставлять!
В ординаторской заведующий отделением сел у открытого окна, достал портсигар и закурил папиросу. Потом повернулся к Наташе:
– Надеюсь, тебе не стоит объяснять, что этот лейтенантик у нас на особом положении. И не только потому, что командование требует создать ему надлежащие условия, но и по его состоянию. Честно сказать, я и сам поражаюсь, как после такого ранения он сумел до корабля доплыть... – Поняв, что сказал лишнее, Лацкарт замолчал и, глубоко затянувшись, пристально посмотрел на Наташу. – Ты комсомолка?
– В школе была комсомолкой, а теперь какое это имеет значение?
– Такое! Я надеюсь, ты согласишься ухаживать за Карташовым.
Наташа пожала плечами, почти не удивившись подобному предложению:
– Я согласна, но через месяц я должна уехать в Ленинград. У меня каникулы заканчиваются.
– За месяц мы тебе замену подыщем, а может, еще и не понадобится...
– Как – не понадобится? – испугалась Наташа. – Вы считаете его безнадежным?
Лацкарт засмеялся:
– Похоже, ты тоже запала на него? Ты-то в здравом уме, это он без памяти, но туда же! Только глаза открыл – уже твердит, где, мол, эта девочка с косой? Ты у нас месяц работаешь, а я и не заметил, что у тебя коса до пояса...
– И чем конкретно я буду заниматься? – посмела перебить своего начальника Наташа. – Вы думаете, я справлюсь?
– Вполне, вполне! Не велика наука! – Лацкарт, кряхтя, поднялся со стула и похлопал ее по плечу, потом посмотрел на часы. – Через полчаса тут один товарищ появится. Он тебе обстоятельно доложит все, что касается их дел. С нашей же стороны от тебя всего-навсего и требуется неотлучно находиться в палате, наблюдать за его состоянием, поить, кормить, помогать умываться и так далее. На первых порах тебе помогут матросы-санитары. Перевязку ему тоже будут делать прямо в палате. Все вопросы, если возникнут, решай только с Ниной Ивановной. – И, скривившись точно так же, как несколько часов назад Герасимов, сказал: – Ради бога, сними этот чудовищный халат! Нина Ивановна должна подобрать что-нибудь более подходящее. Да, чуть не забыл, – Яков Самойлович подошел к столу, заглянул в какую-то бумагу, – я тут уже приказ набросал. Переводим тебя медсестрой по уходу за тяжелобольным. Оплата в расчете полутора ставок устроит?
– Конечно! – Наташа радостно улыбнулась, мигом подсчитав в уме, что сумеет заработать на зимние сапоги. И только за дверью она поняла, что в принципе никто сильно не интересовался ее согласием. Приказ Лацкарт, известный в госпитале хитрец, заготовил заранее, и ее просто-напросто поставили перед свершившимся фактом.
Глава 3
Наташа прошла в кабинет к Нине Ивановне, немного побаиваясь ее реакции на происходящие события. Но та встретила девушку спокойно. Еще раз проинструктировала по поводу ее обязанностей, добавив, что первое время, пока больной будет находиться на постельном режиме, Наташе придется ночевать в его палате.
– Поставим еще одну кровать, за ширмочкой. Как ухаживать за больным, не мне тебя учить. Следи, чтобы сух да сыт был, а остальное – по ходу дела. А пока переоденься. – Она подала Наташе новый белый халат и шапочку. – Сейчас звонили, кто-то из его командиров с тобой беседовать желает. Я выйду, пока вы будете разговаривать. – Нина Ивановна внимательно посмотрела на Наташу. – Об одном умоляю: помни, о чем я всегда тебе говорила. Парень он не простой, не нашего поля ягода, и ясно, что из той породы, кто головы девкам кружит без особых усилий. Не забивай мозги всякими глупостями, тебе еще институт окончить надо. Ну а если приставать надумает, сразу мне сообщай. – Она нахмурилась. – Я не посмотрю, что герой и в адмиральских любимчиках ходит, живо все вывихи вправлю!
– Нина Ивановна, – рассмеялась Наташа, – он еще в себя не пришел, а вы уже мрачные прогнозы строите!
– Прийти не пришел, а уже успел разглядеть! – Нина Ивановна с досадой махнула рукой. – Говорила же Лацкарту, чтобы вместо тебя Лидию Яковлевну или сестру пенсионного возраста к лейтенанту приставил. Нет, руками машет, ругается, дескать, где им замену сыскать в самый разгар отпусков! А ты, значит, лучший вариант. – Она вздохнула и, будто маленькую, погладила Наташу по голове. – Ладно, переодевайся, а я пойду проверю, что на посту делается.